Том 3

тери. Он сын вождя, и его слова должны дойти до ушей его отца. Слушай, что он говорит: «Бывало ли когда, чтобы Матори был голоден, а у Тачичены не нашлось для него еды? Бывало ли когда, чтобы Матори, выйдя на тропу пауни, нашел ее пустой, а моя мать не заплакала бы, го¬ рюя вместе с ним? Или когда он приходил со следами их ударов на теле, чтобы она не запела? Какая женщина пле¬ мени сиу подарила мужу такого сына, как я? Погляди на меня получше, чтобы знать, каков я. У меня глаза орла. Я смотрю на солнце и смеюсь. Пройдет не много времени, и дакоты будут следовать за мною на охоте, а потом и на тропе войны. Почему мой отец отворачивает взгляд от женщины, которая поит меня своим молоком? Почему он так скоро забыл дочь могущественного сиу?» На одно короткое мгновение отец позволил своим хо¬ лодным глазам скользнуть по лицу смеющегося мальчика, и тогда показалось, что суровое сердце тетона дрогнуло. Но, отбросив все добрые чувства, чтобы вместе с ними ос¬ вободиться и от стеснительных укоров совести, он спо¬ койно положил руку на плечо Тачичены и молча подвел ее к Инес. Указав на милое лицо испанки, с добротой и со¬ страданием глядевшей на нее, он помедлил, давая жене оценить красоту, будившую в чистой душе индианки вос¬ хищение, столь же сильное, как то опасное чувство, кото¬ рое пленница внушила неверному мужу. Затем, решив, что жена достаточно налюбовалась, он вдруг поднес к ее лицу висевшее у нее на шее украшение — зеркальце, которое он сам недавно подарил ей в знак признания ее красоты: пусть же теперь она увидит в нем свое темное лицо! За¬ вернувшись в свой плащ, тетон сделал трапперу знак, сле¬ довать за собой и с надменным видом вышел из хижины, уронив на ходу: — Матори очень мудр! У какого народа есть такой ве¬ ликий вождь, как у дакотов? Тачичена, униженная и смиренная, застыла как отатуя. Только ее кроткое и всегда веселое лицо подергивалось, отражая напряженную борьбу: как будто готова была обо¬ рваться связь между ее душой и более материальной ча¬ стью ее существа, которая стала ей мерзка своим уродст¬ вом. Пленницы не поняли, что произошло между нею и мужем, хотя быстрый ум Эллен позволил ей заподозрить правду, тогда как Инес в своем полном неведении не могла найти к ней ключа. Обе они, однако, были готовы излить 313

тга индианку нежное сочувствие, так свойственное женщи¬ нам — и так украшающее их,— когда вдруг оно показалось будто излишним. Судорога, кривившая черты Тачичены, исчезла, и ее лицо стало холодным и недвижным, точно из¬ ваянное в камне. Сохранилось только выражение затаен¬ ной муки, запечатлевшейся на лбу, который горе успело изрезать морщинами. Они уже никогда не сходили в дол¬ гой смене весен и зим, счастья и горестей, которые ей при¬ ходилось терпеть в ее страдальческой доле дикарки. Так растение, тронутое морозом, хотя бы и ожило после, на¬ всегда сохранит на себе следы иссушающего прикосно¬ вения. Сперва Тачичена сняла все до последнего украшения, грубые, но высоко ценимые, которыми ее так щедро одари¬ вал муж, и кротко, без ропота сложила их перед Инес, как бы в дань победившей сопернице. Сорвала браслеты с рук, а с обуви — сложные подвески из бус, сняла со лба широ¬ кий серебряный обруч. Потом остановилась в долгом и му¬ чительном молчании. Но, видимо, решение, раз принятое, уже не могли сломить никакие чувства, противящиеся ему —хотя бы и самые естественные. Вслед за прочим к ногам испанки был положен мальчик, и теперь жена те- тона в своем уничижении справедливо могла бы сказать, что пожертвовала всем до конца. Инес и Эллен в недоумении следили за странными дей¬ ствиями индиаики, когда вдруг зазвучал тихий, мягкий, мелодический голос, произнесший на непонятном для них языке: — Чужие уста скажут моему мальчику, как ему сде¬ латься мужчиной. Он услышит новую речь, но он на¬ учится ей и забудет голос матери. Так пожелал Ваконда, и женщина племени сиу не жалуется. Говори с ним тихо, потому что его уши очень маленькие; когда он вырастет большой, твои слова могут стать громче. Не дай ему сде¬ латься девочкой, потому что жизнь женщины очень пе¬ чальна. Учи его смотреть на мужчин. Покажи ему, как надо поражать тех, кто делает зло, и пусть он никогда не забывает отвечать ударом на удар. Когда он пойдет на охоту, пусть Цветок Бледнолицых,— сказала она в заклю¬ чение, с горечью повторив метафору, найденную ее веро¬ ломным мужем,— тихо шепнет ему на ухо, что мать его была краснокожей и что когда-то ее называли Ланью да- котов.