Том 3. Волшебная страна

Дети смотрели на все это большими глазами, а некоторые даже захлопали в ладоши, крича: «Разве не мило? Будто из печи фейри!». Повара это привело в восторг, но Ученик казался расстроенным. Во время торжества присутствовали оба: Мастер — чтобы разрезать Кекс, когда придет время, а Ученик — чтобы наточить нож и вручить его Мастеру.

Наконец Повар принял нож и шагнул к столу.

— Я должен сказать вам, мои дорогие, — объявил он, — что под этой прелестной глазурью есть еще кекс, сделанный из множества замечательных вкусностей; но кроме того, в нем еще много миленьких вещиц — безделушек, монеток и всякой всячины, и, скажу я вам, повезет тому, кто найдет что-нибудь этакое в своем ломтике. Штучек этих в кексе двадцать четыре, так что каждая для кого-нибудь из вас, если Королева Фейри сыграет честно. Но она не всегда поступает так: ведь она у нас созданьице пройдошистое. Спросите мистера Ученика.

Ученик отвернулся от Мастера и вгляделся в лица детей.

— Ах да! Я позабыл, — сказал Повар. — Этим вечером безделушек двадцать пять. Есть тут еще маленькая серебряная звездочка, особо волшебная, так, по крайней мере, говорит мистер Ученик. Так что будьте осторожны! Если кто-то из вас поломает о волшебную звездочку миленький передний зубик, она вам его не починит. Но, надеюсь, все равно особенно повезет тому, кто найдет именно эту вещицу.

Кекс удался, и никто не нашел в нем никакого недостатка, за исключением того, что был он не больше необходимого. Когда Кекс был разрезан, каждому из детей достался большой кусок, но после ничего не осталось, никакой добавки. Куски скоро исчезли, и то тут, то там обнаруживалась безделушка или монетка. Кто находил одну, кто — две, а некоторые не нашли ни одной; так уж всегда обстоят дела с удачей, есть на кексе куколка с палочкой или нет. Но когда Кекс был весь съеден, никаких признаков волшебной звезды не нашлось.

— Чур меня! — воскликнул Повар. — Так она еще и не серебряная; должно быть, растаяла. Или, возможно, мистер Ученик был прав, и она действительно волшебная — просто исчезла или улетела в Фейриленд. Вот уж дурную шуточку с нами сыграла.

Он с деланной ухмылкой посмотрел на Ученика, а Ученик встретил его взгляд темными глазами и не улыбнулся в ответ.

Все-таки серебряная звезда была действительно феиной звездой — Ученик был не из тех, кто ошибается в такого рода делах.

Случилось же вот что: один из бывших на Празднике мальчиков проглотил ее, не заметив, хотя до того нашел в своем куске серебряную монету и отдал ее Нелл, сидевшей рядом маленькой девочке, — та выглядела такой расстроенной из-за того, что ей с кусочком не повезло. Временами мальчик удивлялся, что же случилось со звездой, и не знал, что она оставалась с ним, спрятавшись туда, где он не мог ее чувствовать, — ибо таково было ее предназначение. Там ждала она долгое время, пока день не пришел.

Праздник был в середине зимы, а теперь стоял июнь, и ночью едва темнело. Мальчик выбрался из постели до зари, поскольку не хотел спать: это был его десятый день рождения. Он выглянул в окно — мир казался тихим и ожидающим чего-то. Легкий ветерок, прохладный и ароматный, шевелил пробуждающиеся деревья. Вот наступил рассвет, и мальчик услышал предрассветную песнь птиц — она зазвучала вдалеке, затем стала нарастать, как будто приближаясь к нему, а затем обрушилась на него, наполнила все вокруг дома и унеслась волной музыки на запад, где солнце поднималось над кромкой мира.

— Это напоминает мне Феерию, — услышал он собственный голос. — Лишь в Феерии поют так.

Затем мальчик запел, высоко и чисто, странными словами, смысл которых, казалось, знает его сердце; и в этот миг звезда выпала из его уст, и он схватил ее раскрытой рукой. Теперь звезда сияла серебром, сверкавшим в солнечном свете; но она задрожала и слегка поднялась в воздух, как будто пытаясь улететь. Не думая, мальчик хлопнул ладонью по лбу, и звезда осталась посреди его чела, так что он носил ее много лет.

Немногие в деревне заметили это, хотя звезда не была невидима для внимательных глаз; но она стала частью его лица и обычно совсем не сияла. Частица ее света перешла в его глаза. А его голос, становившийся все более красивым с того момента, как звезда досталась ему, с возрастом только улучшился. Людям нравилось слушать, как он говорит, даже если это было не более чем «доброе утро».