В свете огней внизу —кирпичи и известь.При канатном вороте —словесных дел мастер.Но кто поверит улыбкеносильщика, ползущегосо ступенина ступень?Вверху, где ужеустроились звездочеты,с последнего настилаодин ступаетчерез край доски.Так проносимся мыв светлые ночи,словно палые звезды.
СЛЕПОЙ
Ничего перед веками! Ничего,кроме понятья: мир.Я пишу письмо без букв,обнимаю тень холодной рукой,испускаю мысли,как нетопыриные крики.Ощупь —это ползком по кругу.Слепые воспринимают темнотубезошибочно точно.Мне говорят: «Это тебе снится».Но мне снитсянаявуутро, когда я вдруг увижуогненный цветв твоих глазах,зримую жизнь листвы,свежие отбросы ночной гульбы,едущие в бочке,и узнаю, как улетучиваютсянад столешницеюлишнее упрямство и пустая верностьи как лежат на ней руки,легкие, решившиесяделить время со мной и впредь.
КОНЕК НА КРЫШЕ
Заслонивши глаза от солнца,каждый раз я виделтемную закраину крыши —последний ее стихв четкой черепичной скандовке.И я думал о том, чтоосеняет каждую трубу:углекислый газ, птичий помет,тени кошеки нашесвободноепадение.Длинные рубашки новобрачныхсвешивались из чердачного люка.Но увидел я блещущее утрона плече конька, как на крыше, —как они дрожали,точно в любовной ласке,под шум крыльев и гулколоколен.И мне мечталосьвзобраться на этот гребеньосторожно, дальновидно —к самой-самой ясности.
ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА
Что мне с вами делатьсегодня, при этом непокорномутреннем свете?Я расчищу тебе место, душа,цвету золота и мудрому ветру осени,подберу спокойно для дальней далистаросельские голубые слова.Я вернусь к истрепанному счастьюдоверия,к молчаливо обдуманноймужской дружбе,к жалобам любви,оставляемым для бульварных романов.Из больших томов извлеку я песнюв персиковом кафтаневдохновения на прогулке.Да, говорю я,красоты не надо бояться:яблоко, мед,лебедь —и объятия не надо позоритьвсеми пытками.Даже и зимой не умрутвосхищение,нежность.Ах, словарь мертвецов и косноязычных!Приди мне нынче на помощьради пробы силдля тебя же.Дух и невеста говорят:приди.