Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

БУКВАЛИЗМ СЛОВЕСНЫЙ ПРОТИВ БУКВАЛИЗМА РИТМИЧЕСКОГО НЕИЗДАННЫЙ ПЕРЕВОД ИЗ «ПАНА ТАДЕУША»

В ЦГАЛИ хранится машинопись, содержащая три отрывка, переведенные из «Пана Тадеуша» А. Мицкевича[113]: знаменитый зачин поэмы (песнь I), не менее знаменитое описание того, как войский трубит в охотничий рог (песнь VI), и более или менее проходная сцена — разговор Рыкова с майором Плутом (песнь VIII), всего 111 строк. Автор перевода — Иван Александрович Аксенов (1884–1935), ученый-футурист из группы «Центрифуга», более всего известный как переводчик драматургов-«елисаветинцев» (том в 1916 году, другой — посмертно — в 1988 году, большинство переводов в двухтомнике Бена Джонсона — конец 1910‐х — начало 1920‐х годов). Из писем Аксенова к С. П. Боброву, организатору группы и издательства «Центрифуга»[114], явствует, что перевод был сделан весной 1916 года, в паузе тотчас по окончании работы над первым томом «Елисаветинцев». Аксенов в это время находился на фронте в Белоруссии, на инженерной службе при штабе армии. Машинопись, напечатанная по старой орфографии, видимо, была сделана тогда же или немногим позже.

И. Аксенов — автор, которого еще не коснулась волна реабилитации забытых имен русского модернизма. Для любителей классической строгости или изысканной нежности он слишком левый, для ревнителей авангардистской резкости — слишком правый. Его стихи не собраны, его экспериментальная трагедия-гротеск «Коринфяне» забыта, его статью «О фонетическом магистрале»[115], независимо от Ф. де Соссюра открывшую анаграммы в поэзии, никто не вспомнил даже в годы всеобщего увлечения анаграммами, его роман «Геркулесовы столпы» не издан, его монографии об Эйзенштейне и других мастерах искусства — тоже. Вспоминают лишь иногда его переводы из елисаветинцев (потому что других пока мало), да и то главным образом для того, чтобы продемонстрировать пагубность буквализма — словесного и ритмического:

— Здравствуй, день! Здравствуй, золото мое!
Открой покров, дай увидеть святыни, —

это начало «Вольпоне» Бена Джонсона в его переводе; не лучшее ли это доказательство того, что ритм «Здравствуй, день!..», идеально укладывающийся в английский 5-стопный ямб, никак не укладывается в русский 5-стопный ямб?

Если бы критики буквализма знали ненапечатанный перевод трех отрывков из «Пана Тадеуша», он дал бы им еще более драгоценный материал для издевательств. В самом деле:

Литва! Отчизна моя! Ты ведь как здоровье,
Те достойной лишь тебе платили любовью,
Кто утратил тебя. Днесь красу твою описую
И прославлю — зане по тебе я тоскую.

Пресвятая, что ясные стережешь Ченстоховы,

И в Острой светишь Браме, Ты, что град замковый
Новогрудский охраняешь с его верным людом,
Как ребенку, мне здоровье воротила чудом,
Чуть от плачущей матери под Твою опеку,
Жертвоносимый, мертвое поднял я веко
И тотчас мог, пеш, до святынь Твоих порога
Идти за возвращенную жизнь благодарить Бога.
Ты нас вернешь чудом на Отчизны лоно!

Litwo! Ojczyzno moja! ty jesteś jak zdrowie.

Ile cię trzeba cenić, ten tylko się dowie,
Kto cię stracił. Dziś piękność twą w całej ozdobie
Widzę i opisuję, bo tęsknię po tobie.

Panno Święta, co jasnej bronisz Częstochowy

I w Ostrej świecisz Bramie! Ty, co gród zamkowy
Nowogródzki ochraniasz z jego wiernym ludem!
Jak mnie dziecko do zdrowia powróciłaś cudem
(Gdy od płaczącej matki pod Twoją opiekę
Ofiarowany, martwą podniosłem powiekę
I zaraz mogłem pieszo do Twych świątyń progu
Iść za wrócone życie podziękować Bogu),
Tak nas powrócisz cudem na Ojczyzny łono.