Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

Если мерить не по числу слогов, а по числу ударений, то в первом полустишии объем колеблется от 2 до 4 ударений (соответственно 35, 61 и 15), во втором — от 1 до 4 ударений (2, 67, 40 и 2). Теоретически рассчитанная пропорция количества 3-, 4-, 5-, 6- и 7-ударных строк (в процентах) — 1: 23: 46: 26: 4; в действительности — 1: 20: 46: 25: 8. Совпадение еще более близкое, чем при счете по слогам.

Окончания второго полустишия (стиховые) — сплошь женские: это единственная примета подлинника, которую Аксенов соблюдает твердо. Окончания первого полустишия (предцезурные): 41 мужское, 50 женских, 19 дактилических, 1 гипердактилическое, пропорция (в процентах) — 37: 45: 17: 1; в обычной русской прозе пропорции окончаний — 33: 41: 21: 5[118], т. е. и здесь отклонение от вероятности — минимальное. Как ритм, так и клаузулы в стихе аксеновского перевода не обнаруживают никакой специфически стиховой организации — их пропорции возникают «сами собой».

Чтобы окончательно убедиться, что перевод Аксенова ничуть не ритмичнее, чем обычный прозаический подстрочник, возьмем для сравнения перевод, заведомо не преследовавший художественных целей. П. Бессонов в своих «Калеках перехожих» перепечатывает из Вука Караджича песню «Царь Константин и дьяк-самоучка» (124 стиха), сопровождая сербский текст русским подстрочником[119]. При всем своем филологическом авантюризме Бессонов не притязал на звание поэта и перевод давал буквальный. Посмотрим, какова его силлабическая, тоническая и клаузульная однородность.

Славу слави царе Костантине
У пролєтє честитъ данакъ Дюрдєвъ.
Три є царе совре поставио:
Єдна совра одъ сувога злата,
Друга совра одъ сребра чистога,
Третя совра дрва шимширова <…>

Царь Константин честно празднует

Весенний честной денек Юрьев.
Три стола поставил царь:
Один стол червонного золота,
Другой стол чистого серебра,
Третий стол букового дерева <…>

Оригинал — обычный сербский десетерац, 4+6 слогов, строгая силлабика, окончания предцезурное и стиховое — произвольные (только не мужские). В переводе силлабический разброс — от 7 до 15 слогов (соответственно 16, 16, 26, 34, 18, 4, 9, 0, 1 строка; максимум на 9-сложной длине — 21 %, на 10-сложной — 27 %). Тонический разброс — от 2 до 5 ударений (соответственно 7, 75, 37, 5 строк; максимум на 3-ударной длине — 60 %). Ср. силлабический разброс в стихотворных имитациях Востокова: 8–13 слогов, максимум на 9 и 10 слогах — 25 и 42 %; в «Песнях западных славян» Пушкина разброс тот же, максимум только на 10 слогах — 63 %[120]. Тонический 3-ударный максимум у Востокова — 66 %, у Пушкина — 82 %. По сравнению с крепким стихом Пушкина и расшатанным — Востокова еще более расшатанный текст Бессонова можно считать прозой с ее естественным языковым ритмом. И характерно, что степень ее организованности похожа на степень организованности аксеновского «Пана Тадеуша»: и там и здесь силлабический максимум расплывается на два предпочитаемых варианта, в длинных строках «Тадеуша» он ниже (53 %), в коротких строках Бессонова выше (67 %).

Любопытно, что в отношении клаузул текст Бессонова обнаруживает нарастающую тенденцию к урегулированности. Пропорция мужских, женских, дактилических и гипердактилических окончаний у него (в процентах) — 12:56:26:6 (напоминаем, в прозе — 33:41:21:5), причем максимум женских (заметно более высокий, чем в 1‐м полустишии у Аксенова!) повышается от первой половины текста ко второй (с 42 % до 71 %). В коротких строках преобладают мужские окончания, в длинных — дактилические и гипердактилические (в 32‐х 7–8-сложных строках — 7 мужских, 19 женских, 6 прочих; в 32‐х 11–15-сложных — соответственно — 3, 9 и 20). От этого краткость строк ощущается как усечение, длина — как удлинение с конца.