Том 5 (XIII век, литература трагического века)

Левъ же лесть учини межи братьею своею, утаився Мьстислава и Володимера, взя околний градъ с татары, а детинець остася. Завътра же по взятьи города приде Романъ и Глебъ с великою силою. И гневахуся вси князи на Лва: Мьстиславъ, Володимеръ, и тесть ему Романъ Дьбряньскый, и Глебъ Смоленьскый, и инии князи мнози, вси гневахоться на нь про то, оже не потвори ихъ людми противу себе, самъ взя городъ с татары. Сдумали же бяхуть тако, оже бы имъ всимъ вземше Новъгородокъ, тоже потомь поити в землю Литовьскую. Но не идоша гневомъ про Лва, и тако возвратишася восвояси.

Тако же от Новагородъка приеха Олегъ въ Володимерь ко своей сестре. Володимиръ бо зовяше тогда тестя своего по велику, тако река: «Господине отче, поедь, побудешь во своемь дому, и дщери своей здоровье видишь». Романъ же отопреся ему, тако река: «Сыну мой Володимеру, не могу от рати своей ехати. Се хожю в земли ратной. А кто ми доправить рать мою домовь? А се в мое место сынъ мой Олегъ, ать едеть с тобою». И целовавшася, и тако поехаша восвояси.

Въ лето 6783.

Въ лето 6784. Придоша пруси ко Тройденеви и-своей земли неволею передъ немци. Он же прия е к собе и посади часть и в Гродне, а часть ихъ посади во Въслониме. Володимеръ же сдумавъ со Лвомъ и с братомъ своимъ, пославша рать свою ко Вослониму, взяста е, а быша земле не подъседале.

Посем же Тройдений пославъ брата своего Сирпутья, и воева около Камене.[721] Володимиръ же противу тому пославъ, взя у него Турийскъ[722] на реце на Немне и села около него поима. Посем же умиристася и начаста быти во величе любви.

И посемь вложи Богъ во сердце мысль благу князю Володимерови, нача собе думати, абы кде за Берестьемь поставити городъ. И взя книги пророческыя, да тако собе во сердци мысля рче: «Господи Боже сильный и всемогий, своимъ словомъ все созидая и растрая, што ми, Господи, проявишь, грешному рабу своему, и на томъ стану». Розъгнувъ же книги, и выняся ему пророчьство Исаино: «Духъ Господень на мне, егоже ради помаза мя благовестить нищимъ, посла мя ицелити скрушенымъ сердцемь, проповедати полоненикомъ отпущение и слепымъ прозрение, призывати лето Господне приятьно и день воздания Богу нашему, утешити вся плачющаяся, дати плачющимся Сивоону славу, за попелъ помазание... веселье, украшение за духъ уныния, и нарекуться роди правды, насажение Господне со славу, и созижють пустыня вечная запустевшая преже, воздвигнути городы пусты, запустевшая от рода».[723] Князь же Володимеръ от сего пророчества уразуме милость Божию до себе, и нача искати места подобна, абы кде поставить городъ. Си же земля опустела, по 80 лет по Романе. Ныне же Богъ воздвигну ю милостью своею.

И посла Володимиръ мужа хитра, именемь Алексу, иже бяше при отце его многы городы рубя, и посла й Володимеръ с тоземьци в челнох воз верхъ рекы Лосны,[724] абы кде изнаити таково место городъ поставити. Се же изнашедъ место таково, и приеха ко князю, и нача поведати. Князь же самъ еха с бояры и слугами, и улюби место то надъ берегомъ рекы Лысны. И отреби е, и потомъ сруби на немь городъ, и нарче имя ему Каменець, зане бысть земля камена.

Въ лето 6785. Присла оканьный безаконьный Ногай[725] послы своя с грамотами Тегичага, Кутлубугу и Ешимута ко Лвови, и Мьстиславу, и Володимерю, тако река: «Всегда мь жалуете на литву. Осе же вы далъ есмь рать, и воеводу с ними Мамъшея, поидете же с ним на вороги свое».

Зиме же приспевше, и тако поидоша князи русции на литву: Мьстиславъ, Володимеръ, а Левъ не иде, но посла сына своего Юрья. И тако поидоша вси к Новугородъку.

Бысть же пришедшимъ имъ ко Берестью, и весть приде имъ, оже уже татарове повередили к Новугородъку. Князи же начаша думати собе Мьстиславъ, Володимеръ, Юрьи, тако рекуце: «Оже поидемь к Новугородъку, а тамо уже татарове извоевали все. Поидемь кде к челому месту». И тако здумавше, поидоша к Городну. И бысть минувшимъ имъ Волковыескь, далече сташа на ночь. Ту Мьстиславъ и Юрьи утаивошеся Володимера, посласта лутьшеи свое бояре и слуги воевать со Тюимою.[726] Они же воевавше тамо и легоша на ночь, а ко рати своей не шедше, и бе-стороже, и доспехы свое соимавше. Тогда же утече от нихъ беглечь единъ до города. И нача поведати горожаномъ тако: «Онамо людье лежать на селе безъ ряду». Пруси же и бортеве выехавше из города, удариша на не ночь, и избиша е все, а другие изоимаша, и в городъ ведоша, а Тюима на санехъ везоша, бе бо раненъ велми.

Завътра же полкомъ пришедшимъ к городу, и прибеже Ратиславко[727] Мьстиславль нагъ и босъ, и начатъ поведати о бывшемь, оже избите бояре вси Мьстиславле и Лвове, слугы вси избиты, а друзии поимании. И печална быста о семь велми Мьстиславь и Юрьи за свое безумье, а Володимереви не любо бысть на нею, оже утаивъшеся его тако учинила.