Том 5 (XIII век, литература трагического века)

Филонъ. Книголюбець, мало пищи и питья приемьля[923], стоить межи смертью и бесмертием: смертна бо тела деля приемлеть нужное, и душа его, бесмертия желающи, многоценныя пища не ищеть.

О МОЛИТВЕ

Епикуръ рече. Аще бы богъ, послушая молитвы всехъ человекъ, и сътворилъ бы въследъ моленья ихъ, то весь род человеческый погыблъ бы, зане много зла другъ на друга молит.

О УЧЕНИИ И О БЕСЕДЕ

Богослов[924]. Негласно дело лучи есть, нежели слово несвершено.

Уне есть на себе узду носити и от инехъ хытрыхъ коньникъ исправливатися, нежели намъ инехъ убо обуздати и коньникомъ быти.

Деи словесная, а не глаголи деяния.

Плутархъ. Сь глаголаше, яко Клеанфии и Ксенократий, тупа суща паче инехъ ученикъ, поношена быста. Она же отвещаста: «Ве подобна съсудомъ тонкожерлымъ, яже, едва приемля леемая, твердо и добре хранять и».

Филиппъ цесарь. Гудьцю ладящю гусли своя, и Филипъ, седя, и рече: «Криво ладиши, инако было». И гудець отвеща: «Да не тако попустить богъ гневъ свой на тя, цесарю, яко тобе лучьши мене умети гусльная!»

Якоже и коневи рзание, и псу брехание, и волови рютье, и лютому звери риканье дано есть, да то ихъ знаменье есть, такоже и человеку слово, да то его знаменье, то же его градъ, то же его сила, то же оружье, то же и стена, сь животенъ боголюбенъ кроме всех животъ симъ почтенъ есть.

Мосхионъ. Егда беседуеши съ инеми, преже смотри, аще луче тебе есть сповестьникъ тъ или хужьши, или равенъ тебе. Аще разумееши и лучыиа себе — то покорися ему, аще же хужьши — то покори и, аще ли ровенъ тобе — то одиноумися с нимъ.

Солонъ. Сь глаголаше, яко слово — образъ есть делу[925].

Иродот. Равное добро есть, о цесарю, аще кто самъ о себе добро мыслить и иного, глаголющаго добро, хочеть послушати.

О НАКАЗАНИИ

Еврипидий. Вси есмы хитри наказати, а сами не вемъ, что сътворимъ.

Осопъ. Сь рече: «Кождо насъ два меха носить: единъ пред собою, а другый — за собою. В предний же кладемъ чюжие грехы, а въ задний — свои».

О ЛЮБОМУДРИИ И О УЧЕНИИ ДЕТИИ

Златоустъ. Рьци ми, кто васъ, домовь шедъ, книгы взялъ крестьяньскыя въ руку и чтение челъ, и испыталъ писание? Никто же можеть того изрещи. Но тавлеи и шахы въ многых васъ обретаеми суть, а книгъ ни въ кого же, разве и въ малыхъ, но и ти таци же, якоже и не имеюще: съгнувъше бо я, и кладуть въ лари — а въсе имъ тъщание на харатийную тонкоту и на грамотную красоту, а о чтеньи не пекуться. Не душевныя пользы ради стяжають книгы, но хотяще явити богатьство свое и гордость. Тако преумножися въ них тъщеславие, а никто же слыша рькуща: «Вемъ книжную силу!»

Невозможно есть велика учения начати мало учивъся.

Климий. Мудрость въследуеть деянию, якоже и телу стень.

Делатели, видящи класы, клонящася к земъли, радуються, ведуще, яко исполнени суть жита; аще же прости стоять, печаль возложать делателемъ, ведущимъ, яко тъщи суть. Такоже и уноше, тягости тъщее и мудростьное не имуще, с шатанием живуть, и образъ хожения, и лица ихъ буява, и обиды испольнена, имъ же не щадять всего. Наченше же съзирати и плодъ събирати от слова, тогда гордыньну укору отметають. Якоже съсудъ тощь, въздуха исполнен есть, нальянъ же водою или виномъ, или инымъ чимъ исполненъ, воздухъ отходит, такоже и человеци, исполнивъшеся истинънаго блага, отступаеть тщеславие.

Еронъ. Сь цесарь сикелиискыи въпроси Ксенофонта о творци Омире, и, оному же хулившю его, пакы въпроси его: «Колико рабъ имееши?» А тому рекшу: «Два, и тою едва могу укормити»— и отвеща ему Иеронъ: «Не стыдиши ли ся, охуляи Омира, иже по своеи смерти кормить боле ста тысячь своим творениемъ?!»

Лаосъ рече. Сь, въпросимъ, что есть мудрость, и рече: «Искушение».

Чьто есть человеку умну тяжеле всего работати? Ответъ: А тяжеле всего человеку умну работати глупа и упряма учити человека.

О БОГАТЬСТВЕ И О УБОЖЬСТВЕ

Сирахъ рече. Въспомяни гладъ въ время сытости, убожьство и скудьство во время богатьства: от утра и до вечера пременяеться время.

Вазнь, якоже стрелець, овогда улучаеть, стреляющи въ насъ яко въ начичь, овогда же на прилежащая ближняя.

Димонаксъ. Кажеть победа храбраго, а напасть умнаго.

Димитрий. Иже не можеть крепъко держати печали, то радости не терпить.

Добровазнье мню, якоже и овощь: времени же минувшю исъхнеть.

О ЯРОСТИ И О ГНЕВЕ

Сирахъ. Ярость и гневъ умаляеть дни.

Плутархъ. Ярость подобна есть суце: якоже она слепа ражаеть щенята, такоже и от ярости слепы вины исходять.

Лютъ конь уздою въздержиться, а скоръ гневъ умомъ обуздаеться.

Кротъко слово сазрушаетъ гневъ.

Сотионъ. Сей рече: «Беста два мужа мудра, а гневлива — Араклитъ и Димокрит. Единъ же, разгневався, прослезися, а другый — смеяшеться, и темъ нравомъ отбегоста ярости».

О МОЛЧАНИИ И О ТАЙНЕ

Богословъ. Глаголи, когда чюеши слово луче молъчания, молчанье же люби, еже чюеши луче глаголанья.