Том 6. Западня

— Послушайте, госпожа Купо, — резко сказала Виржини, которая, поджав губы, следила за поломойкой. — Вы только грязь размазываете! Полюбуйтесь вон на тот угол. Вымойте-ка его еще раз!

Жервеза покорно вернулась обратно и вновь начала мыть тот же угол. Стоя на коленях в луже мутной воды, она так сильно согнулась, что казалась горбатой. Руки ее распухли и посинели, старая юбка намокла и прилипла к телу. Жервеза напоминала узел тряпья, брошенный на пол, волосы у нее были растрепаны, сквозь дырявую кофту виднелось голое тело, выпиравший отовсюду дряблый жир вздрагивал и трясся при резких толчках половой щетки, лицо покрылось крупными каплями пота.

— Не попотеешь, не заблестит, — наставительно сказал Лантье, набивая рот мятными лепешками.

Откинувшись на спинку стула с видом королевы, Виржини следила из-под полуопущенных век за работой поломойки и время от времени делала ей замечания:

— Немного правее, вот так. А теперь хорошенько протрите плинтус. Знаете, в прошлую субботу я была недовольна, пятна так и остались.

И оба они, шляпник и бакалейщица, все больше задирали нос, словно важные господа, тогда как Жервеза ползала в грязи у их ног. Виржини, как видно, наслаждалась, потому что в ее кошачьих глазах на мгновение вспыхнули желтые искры, и, насмешливо улыбнувшись, она переглянулась с Лантье. Наконец-то она была отомщена за давнюю порку в прачечной, которую все эти годы никак не могла забыть.

Между тем, когда Жервеза переставала тереть пол, из соседней комнаты доносился тихий звук пилки. В открытую дверь, на фоне тусклого окна, был виден силуэт Пуассона: на досуге полицейский занимался своим любимым делом и мастерил шкатулочки. Он сидел за столом и с необычайным усердием выпиливал замысловатый узор на дощечке от ящика из-под сигар.

— Послушайте, Баденге! — крикнул Лантье, который в знак дружеского расположения вновь стал звать его этим шутливым прозвищем. — Оставьте для меня эту шкатулку, я хочу подарить ее одной знакомой.

При этих словах Виржини ущипнула его, но шляпник, не переставая улыбаться, воздал ей добром за зло, галантно пощекотав под прилавком ее колено, и с самым непринужденным видом убрал руку, как только муж, оторвавшись от работы, обратил к любовникам свое землистое лицо, на котором топорщились рыжие усы и эспаньолка.

— Я как раз собирался преподнести ее вам, Огюст, — сказал полицейский. — В знак нашей дружбы.

— Ну, в таком случае я никому не отдам эту вещицу! — заметил Лантье смеясь. — Продену в нее ленточку и буду носить на шее.

Потом, как будто эти слова что-то ему напомнили, он воскликнул:

— Да, кстати, вчера вечером я встретил Нана!

Эта новость так поразила Жервезу, что она плюхнулась в лужу грязной воды и осталась сидеть на полу со щеткой в руке, вся в поту, с трудом переводя дух.

— О, — произнесла она чуть слышно и замолчала.

— Да, я шел по улице Мартир и обратил внимание на одну стрекозу: она так и егозила впереди меня об руку с каким-то стариком. Вроде бы знакомая цыпочка, подумал я и прибавил шагу, а потом, обернувшись, столкнулся нос к носу с этой плутовкой… Поверьте, жалеть ее нечего! Живется девчонке не плохо: хорошенькое шерстяное платье, на шее золотой крестик и вид такой задорный.

— О, — глухо повторила Жервеза.

Лантье покончил с мятными лепешками и взял из другой банки леденец.

— Ну и шельма! — продолжал он. — Представьте себе, кивнула, чтобы я шел следом за ней, да еще с каким шиком! Потом сплавила куда-то старика, кажется, в кафе… А старичок-то — выжатый лимон!.. И тут же подбежала ко мне: я ждал ее в подворотне. Хорошенькая такая. Настоящая змейка: так и вьется! А лижется, как котенок! Да, да, она поцеловала меня, расспросила обо всех… Словом, я был очень рад, что ее встретил.

— О, — в третий раз произнесла Жервеза.

Она совсем сникла, она все еще ждала. Неужели дочь ничего не просила ей передать? В наступившей тишине снова раздался звук пилки Пуассона. Лантье развеселился и, причмокивая, сосал леденец.

— Уж если я встречу ее, то тут же перейду на другую сторону, — заметила Виржини, еще яростнее ущипнув шляпника. — Я со стыда бы сгорела, если б одна из этих девок поклонилась мне на улице… Не в обиду вам будь сказано, госпожа Купо, ваша дочь настоящая дрянь. Пуассон каждый день подбирает на улице потаскух нисколько не хуже ее.

Жервеза сидела неподвижно, молча уставившись в одну точку. В конце концов она медленно покачала головой, как бы в ответ на свои мысли.

— Такой дряни всякий рад бы отведать, — сказал Лантье, и глазки его стали маслеными. — Нежна, как цыпленочек!..

Но бакалейщица взглянула на него так свирепо, что он предпочел замолчать и умилостивить ее любезностью. Он оглянулся и, убедившись, что полицейский вновь занялся своей шкатулкой, сунул леденец в рот Виржини. Она снисходительно усмехнулась. Зато весь ее гнев обрушился на поломойку.

— Поскорее, пожалуйста. Работа не сдвинется с места, если вы будете сидеть как квашня… Ну же, пошевеливайтесь, я не намерена до вечера торчать в грязи. — И прибавила тихо и злобно: — Не моя же вина, если ее дочь пустилась во все тяжкие!