Том 7. Изборник. Рукописные книги

Для наслаждений входит бес
В приуготовленное тело,
Когда отвергнут дар небес
И благодать в нём оскудела.

Но плоть священна. Перед ней

Обитель жизни бесконечной.
Стремит к ней светлый чародей,
Миродержавный, Эрос вечный.

Блажен, кто пламенный призыв

Услышав, Эросу ответит!
Он в мире беспредельном жив,
И снова Алетею встретит.

Святою благостью небес

Сожжётся пепел вожделений,
И посрамится гнусный бес,
Искатель низких наслаждений.

«Подъявший крест мучений жаждет…»

Подъявший крест мучений жаждет.
Стремяся к Господу, аскет
По воле непрерывно страждет,
Чтобы увидеть вечный свет.

Покорным духу стало тело,

Смирился гнев, низложен страх,
Заря спасенья заалела
В непостижимых небесах.

«Являлся девою прелестной…»

Являлся девою прелестной,
Антония не соблазнил,
И силой подвига чудесной
Он наконец повержен был.

Предстал тогда, как отрок чёрный,

И, злобой адскою томим,
Склонился он в тоске покорной
Перед отшельником святым.

Сказал аскет ему: «Лукавый,

Смирясь, смирися до конца,
И преклонись перед державой
Миры создавшего Отца».

Но бес, отвергнув Божье бремя,

Исчез, закутавшися в дым.
Доколе не настанет время,
Пребудет он неукротим.

«Тебя, Бога, хвалим!..»

«Тебя, Бога, хвалим!
Заповеди валим, –
Божия скрижаль,
Стоя, нам нужна ль!

Тебя, Бога, славим,

Пред Тобой лукавим,
Ладаном кадим,
Адом всё смердим.

Бога величаем,

И спасенья чаем, –
Богу всякий грош,
Видимо, хорош». –

«Славьте и хвалите,

Величайте, ждите, –
Отвечает бас, –
Будет шиш для вас».

Тенор продолжает:

«Бог вас не желает
В светлый рай впустить,
Чистоту смутить».

И поют сопраны:

«Печки уж убраны,
И дудит в дуду
Чёрт для вас в аду».

Дисканты и альты

Зазвенели: «Шваль ты!
Убирайся вниз!
Сверху мы пис-пис!»

«Соболино одеяльце в ногах…»

Соболино одеяльце в ногах,
Да потоплены подушки в слезах.
Через золото часты слёзы льются, –
Возлюбленный с разлучницей смеются.
Старушонка-чародейка пришла,
Приворотный корешок принесла.
«Не жалей золотых, раскрасавица,
Муженьку эта девка разнравится».
Льётся золото во старухин карман.
Поутру молодец выпил стакан,
Побледнел, повалился, и не встанет,
На разлучницу никогда не взглянет.

«Издетства Клара мне знакома…»