Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

А сам цесарь съ патрнархом и съ святители и всь священный собор, и множество жен и детей хожаху по церквам Божьим, и молбы и моления деюще, плачуще и рыдающе, и глаголюще: «Господи, Господи, страшное естьство и неисповедимая сила, юже древле горы, видевше, взтрепеташа и тварь потрясеся, солнце же и луна, ужасшеся блистанием их, погибе, и звезды небесныа спадоша. Мы же, окаянныи, тая вся презрев, съгрешихом и безаконовахом, Господи, пред тобою... и тмократне разгневахом и озлобихом твоего божества, забывающи твоих великых дарований и препирающе твоих повелений, и яко неистови, еже на нас милости и щедрот твоих отвратихомся и на злодеяние и безаконие обратихомся, имиже далече от тебе отступихом. Вся сиа, иже наведе на ны и на град твой святый, праведным и истинным судом сътворил еси грех ради наших, и несть нам отврьсти усты что глаголати. Но убо всепетый и преблагословеный Господи, създание и творение есмя твое и дело рук твоих — не предай же нас до конца врагом твоим, и не разори достояния твоего и не отстави милость твою от нас, и ослаби нам в время се, в еже обратитися нам и покаятися твоему благоутробию. Сам бо, Владыка, реклъ есть: “Не приидох праведных спасти, но грешным на покояние, в еже обратитися им и живым быти”. Ей, Господи, цесарю небесный, ослаби, ослаби ныне пречистыа ради Богоматере твоеа и святых патреархъ и цесарей, преже угодивших твоему Божеству въ граде сем». Сия вся и ина многа изрекшим, тако же и пренепорочней Богородице от среды сердца стонанием и рыданием по вся дни моляхуся.

Цесарь же объеждааше вкруг града почасту, укрепляя стратигъ и воин, такоже и всех людий, да не отпадут надежею, ни ослабляют съпротивлением на врагы, но да уповають на Господа вседрьжителя — той бо нашь помощник и защититель есть; и пакы обращашеся на молитву.

Турки же по вся места бьяхуся без опочиванья день и нощь, пременяющеся, не дающе нимала опочити градцкиим, но да ся утрудят, понеже уготовляхуся къ приступу; и так творяху отбои до 13 ден. В 14-й же день турки, откликнувше свою безбожную молитву, начаша сурны играти и в варганы и накры бити[40] и, прикативши пушкы и пищали многие, начаша бити град, такоже стреляти и из ручных и из луков тмочисленых. Гражане же от бесчисленнаго стреляния не можаху стоати на стенахъ, но, западше, ждаху приступу, а инии стреляху ис пушек, ис пищалей, елико можаху, и многы туркы убиша. Патриархъ же и святители и весь священнический чин бяху непрестанно молящеся о милости Божии и о избавлении града. Егда же туркы начааху — уже всих людий съ стен збиша, абие вскрычавши все воинство и нападоша на град вкупе со всех стран, кличюще и вопиюще, овыи со огни различными, овыи с лествицами, овыи съ стенобитными хитростьми, и ины многы козни на взятие града. Градцкие же люди такоже вопияху и кричаху на них, бьющеся с ними крепко. Цесарь же объежаше по всему граду, понужая люди свои, дающе им надежу Божию, и повеле звонити по всему граду на созвание людем. Турки же паки, услышавше звон велий, пустиша сурныа и трубныя гласы и тумбан[41] тмочисленых. И бысть сеча велиа и преужасна: от пушечного бо и пищалного стуку, и от зуку звонного, и от гласа вопли и кричаниа от обоих людей, и от трескоты оружия — яко молния бо блистааху от обоих оружия — также и от плача и рыданиа градцкых людей, и жон, и детей, мняашеся небу и земли совокупитися и обоим колебатися, и не бе слышати друг друга что глаголеть: совокупиша бо ся вопли, и крычаниа, и плач, и рыданиа людей, и стук пищалный и звонъ клаколный в един зук, и бысть яко гром велий. И паки от множества огней и стреляниа пушек и пищалей обоих стран дымное курение згустився, покрыло бяше градъ и войско все, яко не видети друг друга съ кем ся бьет, и от зелейнаго духу многим умрети. И так сечахуся имаяся за руки на всех стенах, дондеже нощная тьма их раздели: туркы убо отыдоша въ свои станы и мертвыа своя позабывше, а градцкие людие падоша от труда яко мертвы, токмо страж единыхъ оставиша по стенам. Наутрия же повеле цесарь собрати трупиа, и не обретоша людей: вся бо бяху спяща утрудився. И посла цесарь къ патриарху, да повелит священником и дьяконом собрати мертвыа и погрести я. И абие собрашася множество священник и дьяконов и взяша мертвыя и погребоша их. Бяху же числом греков 1740, а фряг и армен 700. Цесарь же, взем боляр, поиде по стенам града, хотяще видети ратных, понеже не бе от них ни гласа, ни послушаниа, вси бо бяху опочивающе. И видеша полны рвы трупиа, а ины в потоцех и на брезех; и пометиша всех убьенных до 18 тысячь и стенобитныа сусуды мнози, ихже повеле цесарь пожещи. И тако поиде съ патриархом и съ святители и со всеми съборы в святую великую церковь молбы и благодарение вздаяти всесилному Богу и пречистые Богоматере, чаяху бо уже отступити безбожному, толико падение видев своим.