Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

В 2-й же день, егда услышаша людие отшествие Святаго Духа, абие растаяшася вси, и нападе на нихъ страх и трепет. Патриархъ же бяше укрепляа их и учаще не отпасти надежею. «Но дерзайте убо, чада, дрьзайте, — глаголаше, — и на Господа Бога спасениа нашего возложим и к нему руце и очи от всея душа возведем, и той нас избавить от врагов наших и вся сущая на нас вражия совещания ражденеть». Сицевыими и ины многыми бяше укрепляа народа. И тако съ святители и всеми съборы, вземше священныа иконы, обхожааху по стенам града по вся дни, просяще милости Божию, со слезами глаголюще: «Господи Боже нашь, безсмертный и безначалный, съдетелю всея твари, видимыя и невидимыя, иже нас ради, неблагодарных и злонравных, сшед съ небесе, воплотився и кровь свою за ны пролья, призри убо и ныне, владыко и царю, от святаго жилища твоего на смеренныа рабы твоа, и приими грешное наше моление, и приклони ухо твое и услыши глаголы наша, конечне погыбающих. Согрешихом бо, Господи, согрешихом на небо пред тобою, и мерскими делы и студными всячскы себе непотребны сътворше небу и земли, и тоа самыя временныя жизни, и несмя достойны възрети на высоту славы твоеа, озлобихом бо твою благодать и разгневахом твое Божество, преступающе и препирающи твоих заповедей и не послушающи твоих повелений. Но убо сам, цесарю и владыко, чловеколюбец и незлобив сый, долготрьпелив же и многомилостивъ, пророком своим рек, яко “Хотением не хощу смерти грешнику, но яко еже обратитися и живу быти”,[66] и пакы: “Не приидох праведных призвати, но грешных на покаание”.[67] Не хощеши бо, владыко, создание твоих рук погубити, ниже благоволиши о погибели чловечестей, но хощеши всем спастися и в разум истинный приити. Темже и мы, недостоинии, создание и творение твоего Божества быв, не отчаваемся своего спасениа, на твое же безчисленное благоутробие надеяся, припадаем и вследуем, всем сердцемъ молим и ищем милость твою. Пощади, Господи, пощади, ихже искупил еси животворною кровию своею, и не предай же нас врагом и суперником владычствиа твоего, и избави нас от обьстояниа днешняго и обышедших ны зол и напастей. Свободи по множеству милости твоеа, и изми нас по чюдесем твоим, и даждь славу имени твоему, да посрамяться врази твои и да постыдяться от всякыя силы, и крепость их да сокрушиться, да разумеют, яко ты еси Богъ нашь, Господь Исус Христос, въ славу Богу Отцу».

Таковыми убо и иными многыми молебными глаголы по вся дни молящеся, чааху спасениа своего, тако и вси людие бяху притычюще къ святым Божиим церквам, плачуще и рыдающе, и руце на небо воздеюще, просяще у Бога милость. Но убо елико преже благодатей и даров Божиих и пречистыа Богоматери благодеяний сподоблени быхом, толико ныне, грех ради наших, помилованиа и щедротъ Божиих лишени быхом. «Егда бо, — рече, — прострете рукы ваша къ мне — отовращу очи мои от вас, и аще придете явити ми ся — отовращу лице свое от вас». И паки: «Елико сътвориши, елико делаеши — ненавидит сия душа моа». Таковым убо ответом и мы ныне, грех ради наших, уподобихомся, и молбы и молениа наша неприятна суть Богови.

Туркы же, якоже предирекохом, по вся дни брань творяще гражаном, не почивааху. А окаанный Магумет, собрав воин своих, раздели имъ места къ приступу: убо карачбею[68] противу цесарскых полатъ и древяных врат и Калисариа, а бегиларбеем — восточному — противу Пигии и Златаго места, а западному — противу Хорсуни всея.[69] Сам же, безверный, нарек себя посреди ихъ, противу врат святаго Романа и разрушеннаго места. Столу же морскому Балтауглию и Загану[70] — обе стене от моря, яко да окружат всь град и в едино время и в един час ударити бранию на град по земли же и по морю. И тако урядив скверный.