Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Цесарь же с патриархом и вси воини поидоша в Великую церковъ и возблагодариша Бога и пречистую его матерь и похваляху цесаря. И тако неции сказаша, яко и сам цесарь в сердци своем вознесеся, но и отшествие поганых чаяху, но ведаху бо Божие изволение. Магумет же, видевъ толикое падение своих и слышав цесареву храбрость, тоя ночи не спа, но советъ велий сотвори: хотяше бо тоя ночи отступити, зане уже и морский путь преспе[75] и корабли многые придут на помощь граду. Но да збудеться Божие изволение, съвет той не съврьшися. И яко уже о семой године тоя ночи начат наступати над градом тма велиа: воздуху убо на аере огустившуся, нависеся надъ градом плачевным образом, ниспущаше, аки слезы, капли велицы, подобные величеством и взором буйвалному оку, червлены, и терпяху на земли на долгъ час, яко удивитися всем людем и в тузе велицей и во ужасе быти.

Патриярхъ же Анастасие[76] вскоре собрав весь клирик и синклит, поиде къ цесарю и рече ему: «Светлейший цесарю, вся прежереченная о граде сем добре веси, тако и отшествие Святаго Духа виде. И се пакы ныне тварь проповедует погибели града сего. Молим тя: изыди изъ града, да не вси вместе погинем. Бога ради изиди!» И поведаша ему много деяний прежних цесарей, сим подобна. Тако же и клирик весь и сунклит[77] много глаголаше ему, да изыдет из града. И не послушаше их, но отвещаваше им: «Воля Господня да будетъ!»

Магумет же окаанный, яко виде тму велию над градом, созва книжники и молнъ и вопроси их: «Что есть сия тма надъ градом?» И рекоша ему: «Знамение велико есть и граду пагуба». Он же, безбожный, повеле вскоре уготовити вся воя и пусти напред тмочисленыи оружникы песца, и пушки, и пищали, и за ними все войско. И, прикатив против полого места, начаша бити о всем том месте, и яко отступиша далече гражане от полого места, поскориша песца очистити путь ратным и рвы изровняти. И тако напустиша туркы всеми полкы и потопташа гражан, конником мало сущим. Стратигом же и мегистаном и всим конником приспевшим, покрепиша народ и боряхуся с турки. Цесарю же пригнавшу со всеми велможи и со избранными своими конники и песца оружники, и нападе на турки, уже многу суще войску внутри града, и смешався с ними, сечахуся тяжким и зверообразным рвением и прогнаша их к полому месту. Бегиларбей же восточный, велику сущу и мощну, воскричав со всею силою восточною и нападе на греки, и размеси полки их, и прогна их, и, взем копие, напусти на цесаря. Цесарь же, подав ему щит, отведе ему копие и, ударив его мечем въ главу, и разсече его до седла. И абие возопиша турки многими гласы и, падши, отъяша его и отнесоша. Цесарь же, пригласив своих, со восклицанием многым внидоша во все полки их, и, бья их, прогнаша из града.

Но карачбею баше, собравшу множество войска, приде гуфою[78] и гордостию великою на полое место, и вниде в град, и прогна цесаря и всих гражанъ. Цесарь же, паки помолився стратигом и всим мегистаном и вельможам, тако и народу, укрепи их и, возвратився, нападоша на турки, уже отложше живота, и паки прогнаша их из града. Но аще бы горами подвизали, Божие изволение не премочи: «аще бо, — рече, — не Господъ созиждеть храм, всуе тружаемося жиждущеи».[79] Турком убо множеством много суще, пременяхуся на брань, гражаном же всегда единым; отъ многаго труда изнемогаху и падаху, аки пияни. Такоже и цесарю и всим воином ниоткуда же помочь чающе, разпадоша крепостию и истаяша мыслию, объяша бо их скорбь и печаль велия.

Магмет же окаанный, слышав восточнаго бегиларбеа убийство, плакаше много: любяше бо его мужества ради его и разума, и возъярився, поиде сам своими враты и со всеми силами, а на цесаря повеле навадити пушки и пищали, бояше бо ся его, да не изыдет из града со всеми людьми и нападет напрасно на нь. И, пришед, безбожный ста против полого места и повеле первое бити из пушек, из пищалей, да отступят гражане. Таче напусти Балтавулия башу со многыми полкы и три тысяща избранных[80] и заповеда им, да улучат цесаря, аще и до смерти постражут, или ис пищали убьют его. Стратиги же и мегистаны и вси велможи, видев устремление безвернаго, пришедша в силе тяжше, и стреляния зелнаго, отведоша цесаря, да не всуе умреть. Онъ же, плача горько, рече им: «Помните слово, еже рех вам и обет положих: не дейте мене, да умру зде с вами». Они же отвещаваху: «Мы вси умрем за церкви Божиа и за тебя». И, взем, отведоша его от народа и много увещаху его, да изыдеть из града, и, дав ему конечное целованне, стоня и рыдая, возвратишася вси на уреченное место.