Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Самъ же князь великый еха къ граду к Москве, а съ нимъ князь Федоръ Палитцкый.[965] И яко бысть на посаде у града Москвы, ту же граждане ношахуся въ городъ въ осаду,[966] узреша князя великого и стужиша, начаша князю великому, обестужився, глаголати и изветы класти, ркуще: «Егда ты, государь князь великый, надъ нами княжишь в кротости и в тихости, тогда насъ много въ безлепице продаешь. А нынеча, самъ разгневивъ царя, выхода ему не плативъ, насъ выдаешь царю и татаромъ». Приеха же князь великый въ градъ Москву, и срете его митрополитъ, а съ нимъ владыка Васьянъ Ростовскы. Нача же владыка Васиянъ зле глаголати князю великому,[967] бегуномъ его называя. Сице глаголаше: «Вся кровь на тебе падеть христианьская, что ты, выдавъ ихъ, бежишь прочь, а бою съ татары не поставя и не бився съ ними. А чему боишися смерти? Не бесмертенъ еси, человекъ, смертенъ, а безъ року смерти нету ни человеку, ни птице, ни зверю. А дай семо вои въ руку мою, коли азъ, старый, утулю лице противъ татаръ». И много сице глаголаше ему, а граждане роптаху на великого князя, того ради князь великый не обитавъ въ граде на своем дворе, бояся гражан мысли злыя поиманиа, того ради обита въ Красномъ селце. А къ сыну посылая грамоты, чтобъ часа того былъ на Москве. Онъ же мужество показа, брань приа отъ отца, а не еха отъ берега, а христианства не выда. Онъ же уж некакъ грамотъ посылаше, сынъ не слушаеть. И посылаше ко князю къ Данилу, веля его, сильно поимавъ, привести къ себе. Князь же Данило того не сотвори, а глаголаше ему, чтобъ поехалъ къ отцу. Онъ же рече: «Леть ми зде умерети, нежели къ отцу ехати». Дмитровцов же въ осаду въ Переславль веле князь великый перевести Полуехту Бутурлину да Ивану Кике, а съ Москвы строевъ въ Дмитров перевезсти,[968] а посадъ веляше у Москвы пожечи князю Ивану Юрьевичю.

А татарове искаху дорогы, куды бы тайно перешедъ, да изгономъ итти къ Москве. И приидоша ко Угре реке,[969] иже близъ Колуги, и хотяше перебрести, и, устерегше, сказаша сыну великого князя. Князь же великый, сынъ великого князя, подвигнуся съ вои своими, шед ста у рекы Угры на березе, не дастъ татаромъ на сю страну преитти. Князь же великый стоа въ Красномъ селце 2 недели,[970] а владыка глаголаше ему възвратитися опять къ берегу. И едва умоленъ бысть, възвратися и ста на Кременце задалеко от берега.

Въ ту же пору приидоша немцы ко Пскову ратью и много повоеваша, мало града не взяша. Слышавше же братья великого князя, Ондрей да Борисъ, послаша къ брату своему к великому князю, ркуще: «Уже ли исправишся къ нам, а силы над нами не почнешь чинити, и дрьжати насъ, какъ братью свою, и мы ти приидемъ на помощь». Князь же великый во всю волю их даяся, они же поехаша къ великому князю на помощь.[971] И слышавше, что немцы подъ Псковымъ воюють, и идоша псковичемъ на помощь.[972] И слышавше немцы идущу братью великого князя на помочь псковичемъ, и отидоша прочь въ свою землю. Братья же великого князя, слышавше немець отступившихъ отъ Пскова, поидоша к великому князю.

А ко царю князь великый послалъ Ивана Товаркова[973] съ челобитиемъ и з дары, прося жалованья, чтобъ отступилъ прочь, а улусу бы своего не велелъ воевати. Онъ же рече: «Жалую его добре, чтобъ самъ, приехавъ, билъ челомъ, какъ отцы его къ нашимъ отцемъ ездили в Орду». Князь же великый блюдашеся ехати, мня измену его и злаго помысла бояся. И слыша царь, что не хощеть ехати князь великый к нему, посла къ нему, рекъ: «А самъ не хочешь ехати, и ты сына пришли или брата». Князь же великый сего не сотвори, царь же посла къ нему: «А сына и брата не пришлешь, и ты Микифора пришли Басенкова».[974] Тъй бо Микыфоръ былъ въ Орде и многу алафу татаромъ дастъ от себе, того ради любляше его царь и князи его. Князь же великый того не сътвори. Хваляшеся царь лето все, рекъ: «Дастъ Богъ зиму на вас, и реки все стануть, ино много дорогъ будет на Русь». З Дмитреева же дни стала зима, и рекы все стали, а мразы великыи, яко не мощи зрети. Тогда царь убояся и с татары побежа прочь, ноября 11 день, бяху бо татарове нагы и босы, ободралися.[975] И проеде Серенескъ и Мченескъ.[976] И слыша князь великый, посла опытати, еже и бысть. И приехаша къ нему братьа его, онъ же смирися съ ними и дастъ князю Андрею Можаескъ, а князю Борису села Ярославичевы все делярные.[977] <...>

Въ лето 6989. <...> Того же лета владыка Ростовской Васьянъ далъ сто рублевъ мастеромъ иконникомъ Денисью, да попу Тимофею, да Ярцу, да Коне писати Деисусъ въ новую церковь святую Богородицу, иже написаша чюдно вельми, и съ Праздники и Пророкы.[978] <...>