Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Плоть: И о сем, владычице, речем ти яже вемы: ни же тленно, ни нетленно, ни бесмертно паки. Посреде бо то созда тля и нетленна, посреде мертвости, глаголю, и бесъмертия. Яко да аще изволит душа добрая и сладкая, бесмертна будет от дълъ лучьших, якоже убо и выше научило есть слово. Аще ли паки телесным страстемъ поведеться, тлененъ и мертвенъ будет, еже и пострада. Аще бо бы смертна Богъ створилъ того, не бы осудилъ есть смертью согрешша, смертному бо мертвость никтоже осужаеть. Аще ли паки бесмертъна, не бы пища требовал телесныя же и тленныя и погибающая, ни аще покаялся бы о нихъже сдея, ниже паки бесмертное мертвено тем створилъ бы. Ниже бо являет о согрешших ангелех се створивъ Богъ же и Владыка, но естество имут еже исперва, паки бесмертни пребыша, обаче не светоносни, и нужди ждут, прочее, о согрьшьши казнь.

Душа: Надолго прострохом беседу, о рабыне, сиречь любопрение, еже любезне речеся, не вражебне — да не будет, — приятелна же паче. Прочее, и взисканья разрешила ми еси абье. Ныне же убо скажи ми, иже исперва впрашах, да некако и забытие будет и не въспомяну се. Обаче вся прости ми, яже преже глаголаная.

Плоть: Да убо что есть впрошенье твое, забыла есмь.

Душа: Въпросих, о рабыне моя, и суприжница, и другине, где препочивают душа праведных, подобне и грешьных, и кое есть место их даже до вскресенья и Христова пришествия.

Плоть: Аще убо хощеши навыкнути еже впрашаеши, госпоже, и зде вонми разумно и навыкнеши сия.

Якоже Писание учить мя, на небеси есть идеже препочивает всяка душа праведная. Но и имены многознаменито есть, страна бо живых наречеся, и земля кроткых, паки празднующихъ глас же и сень праведных, пищи поток, исполненъ бесмертья. И слыши и уверися от глаголъ Павловых, ихже в Коринфе написа, таже и в Филиписих: «Вемы бо, вемы, — рече, — тела нашего сия храмина земная аще разориться, храмину имамъ нерукотворену же на небесехъ от Бога, вечную и лучшюю».[306] Тьмже, от тела исходяще, надеемся еже внити къ Христу. Се есть любочестье. Добре убо взываше Павелъ с дерзновеньем: «Желание ми есть, — рече, — отрешитися и со Христом моим и Богомъ на небесех быти».[307] И преже Павла Соломон вопиет сице: «Душа праведных в руце Бога же и Владыкы на небесехъ пребывают и суть в мире убо».[308] И Иоанъ Дамаскынъ подобная сим глаголеть: «Душа убо имате, — рече, — на небесех в руку Бога жива и того поите от земля, яко со ангелы преставистеся на небеса с славою».[309] Имам ины сведетеля, душе моя, вернейша равно согласующим трием предреченым зело.

Душа: Да како си зовими суть и коея страны, глаголи.

Плоть: Назианзу Григорие, Василие Великый и Златый во всем языкомъ Иоанъ,[310] и всебожественый ликъ отеческы — вси на небесих быти душамъ праведным глаголють: и место и число наполняют оно, отнуду же отпаде зле ангельское множьство вкупе и с первым тех отступником злейшим, — яко да исполнится вышьний миръ, любимая. Якоже Григорие Богословесный[311] пишеть: «Внегда бо испльнитьсе вышний мирь, глаголя, ожидай скончанья настоящего века». Вси бо явствене о сем сведетельствуют. Елма же убо глава всем нам есть и глаголеться, и первы же от мертвыхъ вскреснути, но убо и первенець из мертвых вскресе, и первенець, душе, или первородны многых иных братей есть и первый — Христосъ, 2 Адамъ, конечнаго ради благоутробия и «предтеча о нас», по гласу Павлову,[312] на небеса убо взиде к своему Отцю и того убо седе одесную, господыне. Идеже убо глава, вмале елико последует и прочее все тело. Исполненье бо главе бывает тело, исполненье телу глава бывает. Ни бо телу мощно есть без главы быти, ниже паки главе, телу не сущу.

Ныне же убо всходять вся душа точью спасаемых, владычице, святыхъ и праведных к своей убо главе, рекъше Христу. О чюдо! По воскресении же и с телесы убо. Дивство славы Христовы и чьсти, душе моя, и человеколюбия его и благыхъ всех, ихже всприяхомъ вкупе исперва, создани бывше, и паки же напоследок по благости его! Прочее, душе моя, веруй: сих сведетельство истиньно и известно в веру сущее. И сия убо рекошася о душах праведных, еже от сея лютыя злобы очищешихся.

Аще же и грешных душа уведети хощеши, и кде затворяються и суть, о душе моя, и о сих от Писания отвещаю тебе. Подо всею земьлею долу суть, господыне. И слыши, и рыдай преже конца зде: сень смертную, преисподний ровъ ада сего нарече, тем же и взывает: «Взвелъ еси от ада душю мою»,[313] на мнозе не оставилъ еси тамо пребывати. О аде убо и Иовъ, плачася, глаголаше: «Земля темьная, и мрачная, и вечьная тма, животъ человечьскы не видети, света бо тамо несть». Адъ место убо есть долнейшее долних преисподних мрачных, болезнено естеством, во н же сниде Христосъ и, душа исхитивъ, ихже держаше исперва от первосозданаго, изиде яко победитель. Благо же, Христе мой блаже!