Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Предрече бо ми выше в слове, рабыне, яко убо изменятся на вскресенье небо же и земля в созданье божественейше, такоже и телеса человекомъ всем — в нетленье и та изменятся тогда. Убо и азъ ли, служителнице, изменюся тогда, или паки буду та же, якоже есмь ныне, тричастное неразлучно имущи тогда: помысленое, желательное и яростное же? Убо и тогда ли в самом тождьстоит пребуду, тричастна с тобою буду в векы? И паки которое же действуют своя, желанье же глаголю и ярость? Такоже во мне зрима суть, окаянно ми и страстно восъкресенье будет, яко паки страстна, и сквернава, и паки нечиста буду сих ради. Аще ли не будут со мною две части сия, цела како буду, отъята бывъши сих? Еже бо всяко скудно есть, цело како и будет? И аще надво разделюся, не азъ есмь вся, но некаа и несвершена, и скудна, якоже веси. Но убо како несекомое секомо покажеться. На части же и рассеченье разделяемо тогда? Аще бо, якоже предрекла еси, весь миръ мене ради создася и бысть видимый сей, аще бо в лучшее то премениться зданье и естество добрейшее и божественейшее воистину, светей, краснейше и въобразитися тогда Зижителя и Здетеля светомъ и волею, прочее, азъ, рабыне, обидима зело, аще и тогда буду якова же есмь и ныне, и възращение не прииму, и почтена буду болше, якоже и ты, рабыне, прославишися, якоже рекла еси. Тля бо и мертвости будеши тогда тужда, и нетлънна, присноживущи и бесъмертна будешь. Аще убо плоть, рабыне моя, паче естества почтет Создатель, якоже обещася, Богъ и Владыка, владычицю же самую бещестну оставит, доле горняя будут, якоже и горняя долняя. Наздане бо бывши той назданьем и странным, не подобаеть владычици мне тако презренъ быти, но воистину чюдным изъмененьем и странным изменитися и мне хотеньемь Владычним яко царици всего здешняго мира сущи, — пременитися и самой, яко всех вышши. И понеже хощет обновити безъдушьныя стихия и нечювьственая же, и служителная мне, рабыне, мене паче яко словесну и чювствену достояше. Рци к сим, рабыне моя, и что ми подобает надеятися?

Плоть: Госпоже моя и владычице, в глубину разумений и пучину непроходную въвергла мя еси ныне. Неудобьдостижно, неудобьразумно взысканье твое есть. И недоумею и боюся неудобьно, все суще недоведя, стыдящеся, готовападежна явитися. Иного некоего впроси от разумных се, мене же прости, яко невежю всяко.

Душа: И иного убо не хощю се уведети, рабыне. Тебе бо сущи близь, далече ити не подобает, и впрашати безнадежне, и трудитися всуе. Прочее, начьни, рабыни моя, покажи, яже веси. Аще ли непокоритися мне хощеши, не надейся ясти, ни снедь бо или питие оставлю тя пряти, нъ ниже песъ изелъ есть, якоже мниши, жезла.

Плоть: Да слыши, госпоже моя, сде мало и вонми. И виде и преже рех тебе, и ныне паки глаголю.

Миръ убо видимый, и мысленый такоже, и явлена сия, елика якова суть, Зиждитель и Сдетель тебе ради привелъ есть. И паки тогда тебе ради обновит всячская к благоугожению твоему и чести же и славе в веселие и радость и красное наслаженье. Обновлеши бо ся и азъ, твоя похвала будет, честь бо и слава моя тебе будет тогда, якоже и безчестье мое тебе и ныне есть.