Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Таковаго же веления и божественый апостолъ взнепщева, всех сущихъ ныне в насъ и от лучьшемъ чюдимых престание некое и утоление провзвестивъ, любови единой не обрете устава. «Пророчьствия бо, — рече, — упразнятся и разуми престануть, любовь же николиже не отпадает»,[330] еже равно есть еже присно такоже имьти; не веру и упование пребыти любовь глаголю, пакы от сихъ ту выше полагает в лепоту. Упование бо даже дотоле движется, дондеже не приидеть уповаемым всприятие. И вера такоже утвержение уповаемых безъвестья бывает. Сице бо и ту устави, глаголя «Вера же уповаемых съставъ».[331] Всегда же приидет уповаемое, инемъ всем утешеном, еже по любви действо пребывает, приемлющее ту не обретающи. Темже и первьствует еже по добродетели исправным всемъ и законным завещанием. Аще убо в сий некогда конець доспеет душа, неоскудне имат инех, яко исполнению емшюся сущих.

В настоящем убо жизни различне же и многовидне намъ действующи, многа убо суть, ихже требуем и приемлем, рекше лета, въздуха и места, пищю и питья же, и покрывала, и солнца, и светилника, и ине к потребе жития многых. Чаемое же блаженьство сих убо не коего же скудно есть. Вся же нам и вместо всех божественое естьство будеть ко всякой потребе жизни оноя, себе подобне разделяющи. И се яве от божественых словесъ духовныхъ, яко и место бывает Богъ достойнымъ, и домъ, и одежа, и пища, и питие, и светъ, и богатьство, и всяко имя же и разумение к благым нашея свершающимся жизни.

Плоть: Се ти заповедание исполних, господыне, и приведох, прочее, от Писания сведетелство, якоже рекла еси, якоже заповеда и якоже просила еси. Но вежь: претрудихся много зело, суду и онуду испытуя, изыскуя съ трудомъ и книгы осязуя, и кожица превращая, яко да обрящю, якоже зриши, сие сведетельство. И ниже глаголы премених по прошению твоему, но сущая та, якоже обретохъ я, сице и положих та и написах сде. Рци к симъ, владычице, и како прияла еси се? Еда что нагласно азъ рех паче сих?

Душа: Ни, служителнице, ни, не непщюй се отнудь. Суть бо зело подобна и свойствена во всех. Нынъ есть известно и ныне утвержено веление твое, яко показася, и твердо во всемь, и не пререкованно се к людем непокорнымъ. Но с трудолюбным, кто-либо есть, елма тако взискание высоко же и велико взиска еже увъдети, тричастное убо глаголю души како есть, и наученъ бысть о сем, непщуя, яко впрашалъ есть и ино что оного премудраго от Писания нечто к сему. Рци и то, рабыне моя, рци и не укрый. Много бо мя ползова с предглаголанными. Аще ли не всхощеши, рабыни моя, рещи ми и се, суд весь будеть на главе твоей.

Плоть: Много убо впраша его о души, господыне, полезная, подобная и зело потребная, но да оставятся та. Едино же ти точью реку — еже впраша его после же всехъ, другыне, еже о въскресении велении увидети въсхотевъ. И слыши, госпоже моя, того впрошение зде. Не разменю же глаголъ ни мал, ни великъ. Имать глаголание сихъ в начале сице: «Увидети аще всхотел еси, якови и колици въсхощем вси человеци въсъкреснути тогда, во вторый приход и Христово пришествие, яже зде внимателне прочти и разумееши».

О ВСКРЕСЕНИИ ВПРОС ОТ МАКРИНИНЫХ

Иже убо быти некогда воскресению и еже привестися к немздоприемному суду человеку, еже от Писания показанми и от уже предистязанныхъ мнози от слышащих сложатся. Прочее убо буди смотрити, аще нынешнее суще и уповаемо будеть.

Еже аще тако будеть, ненавистно бых реклъ человеком упование вскресения быти. Аще бо, якова бывают престающа от жития человеческая телеса, такова к животу паки устроятся, убо кая некончаемая беда вскресения ради уповается! Что умиленейши будет видение, еда в последней старости обетшавшаа телеса претваряють на грозное же и безъобразно есть, плоти их изнурени бывше временех, враскавем же костем опавшися кожи, жилам же всем изърваным, заеже не ктому естественою влагою разботевати, и сего ради всему сгноену телеси, без силы же! И умиленъ позоръ бывает: главе убо к коленома преклонене, руце же отсюду и отонуду, къ естественому убо действу безделне сущи и трепетом же поневолному трясущих! Якова же пакы иже летьними недугы искаявшим телеса, яже толико разлучается от обнаженых костей, елико прикрыватися мнят тонкою измождалою кожею. Якоже иже в водотрудовитыхъ болезнех отекших! А иже священнымъ недугомъ одержимых, нелепую проказу глаголя, кое убо на лице приведе слово, яко помалу тех вся уды ссуда телеснаго и чювства проходяще сгнитье поядаеть! А иже в трусех и в бранех или от иныя некыя вины руце и нозе отсечены имущих и преже смерти время некое в беде сих положивших! Или иже от роженья съ вредом некым погибших в развращеных удовыхъ! И что убо рчет си кто о преже мало роженых младенцех и о изметаемыхъ или удавляемых и о еже самом о собе погибших, — что есть смышляти, аще таковаа пакы к животу възведутся? Убо остану та и въ младенчестве? И что окааннейшее! Но ли в меру придут взраста? И которымъ млеком пакы та вздоятся?