Том I

И вот теперь, из-за предстоящего приезда Сергея Н., все очаровательные частности ежедневных наших отношений – встречи в кафе, разговоры, сладостное спокойствие у вас дома, невольные кратковременные обиды и непередаваемо-смягчающее их заглаживание, а также (чего уж частностью не назовешь) наши сказочные и страшные ночи – всё это становится болезненно-неустойчивым, легко может исчезнуть и замениться другими отношениями, случайными и зависящими от посторонних причин. Едва ли не у каждого из нас бывает блаженное состояние покоя, обеспеченности, безопасности, после труда, волнений и риска, состояние, памятное нам с детства (уютная безопасность в кровати, вслед за утомительным и разнообразным днем), и оно, как и в детстве, такое же близорукое и легкомысленное: мы забываем, вернее, уговариваем себя забыть об относительности отдыха и обеспеченности не только перед невыносимо-тяжелым «завтра», но и перед угрожающей и непонятной вечностью. Я и сейчас постоянными любовными заботами удален от вечности и от необходимости к ней приготовиться, зато печальное мое «завтра» почти наступило и разрушает столь мучительно давшийся мне отдых. Как, вероятно, многие, я не раз ощущал невидимое присутствие, словно бы прикосновение счастия, головокружительную его близость и достижимость, но всегда оно слишком рано от меня ускользало – и ничего не оставалось, разве лишь тусклая, обычная, сонно тоскующая о счастьи жизнь, – а теперь оно впервые осуществилось, и оно лучше, чем я себе представлял, и вот оно тоже безжалостно ускользает, и появляются непреодолимые внешние препятствия. Мне это, по-видимому, предназначено, и единственное, что меня утешает – ваша сочувственная понимающая нежность: вам кажется, будто возможное у нас расхождение хотя бы косвенно исходит от вас, и, значит, мне сочувствовать справедливо и разумно. Должно быть, вам и самой не хочется меня потерять: вы кровно привыкли ко мне или даже меня любите, и как раз в мою пользу жестокое сознание, что вам надо кого-то из себя вырвать, кто наполняет и скрашивает ваши дни – такое сознание всегда неприемлемо и такой человек всегда несоразмерно дорог. Я вспоминаю свою первую победу над незнакомым и невидимым Сергеем Н., неожиданные ваши слова, после восхищенных о нем рассказов, что вам стало трудно ему писать с того дня, как мы с вами встретились и подружились, и насколько вам будет труднее – из-за меня – с ним увидеться. А сейчас его приезд бесповоротно решен, я с ужасом предвижу какой-то у нас конец и поражаюсь недавней своей беспечности – что я сам поставил себе целью непременно сблизиться с Сергеем Н. и тщеславно добиться его похвал.