Тома далеко от дома. Очешуенное приключение

— А я думал, мы сами будем покупать. А вот тетя отправляет меня каждый день на базар. А ты уверена, что следует договариваться о таком? Как ты можешь быть уверена в этом торгаше? А если…

— Замолчи, — слышу, как вибрирует мой голос.

— Но…

— Ты мешаешь, — смотрю на парня. — Скажи еще хоть слово — и я отправлю тебя обратно к тетке и скажу, что ты не выполнил собственное задание. Понял меня?

Чин кивает, показывая, что внял моему предупреждению. Я только успеваю выдохнуть с облегчением, но все ведь не может быть просто.

— Ты все еще злишься на меня? Не злись. Я же пошутил. Это была просто шутка. Да — неудачная, но зато смотри как вы быстро нашли общий язык с Олли. А горхады не из тех, кто легко подпускают к себе кого бы то ни было. Пусть Олли и говорит, что отличается от своих сородичей, но в плане скрытности он все такой же и…

Чин продолжает болтать, а я смотрю в лицо торговца — в его глазах читается сочувствие и настороженность. Не знаю, что он видит на моем лице, но это его явно беспокоит.

— …Я всегда могу…

Парень не успевает закончить предложение, потому что в один момент в его рот врезается непонятный плод. Да, я попыталась заткнуть его таким вот банальным образом. Не вышло.

Глаза Чина распахнулись от удивления, когда он увидел плод, который автоматически зажал между зубов. Затем его лицо наполнилось отвращением, словно я дала ему что-то горькое. А через мгновенье отвращение сменилось удивлением. Он с хрустом откусил кусок плода. При этом я заметила, что и торговец удивился.

— Это же кала, — трясет Чин плодом перед моим лицом. — Ты хоть знаешь, насколько он ужасен в сыром виде? Если его не потушить или не пожарить, то нельзя съесть и кусочка. Я, — он снова кусает такой невкусный, по его словам, плод, — я в детстве один раз так чуть ноги не протянул, когда укусил его на спор. Потом несколько дней привкус во рту стоял. Но даже когда попробовал его в готовом виде, все равно не смог съесть больше одного куска. То ли приготовили неправильно, то ли детские воспоминания дали о себе знать. В любом случае больше никогда, — еще раз кусает, — никогда, — еще укус, — не фделайф такф, — заканчивает он с набитым ртом.

В руке парня осталась одна большая косточка. Я смотрю на нее, на Чина, снова на косточку, на торговца, который хлопает ресницами. Не говоря ни слова, мужчина за прилавком хватает такой же самый плод и откусывает от него смачный кусок. Проходит миг, и кусок летит на землю.

— Не смешно, парень! — рявкает торговец на Чина. — Что за дебильные шутки?! Щас как выйду, как надеру тебе уши, посмотрим, как запоешь! Пришли тут, работать мешают, болтают без умолку. Да я вас…

Чин дергает меня за руку и оттаскивает от прилавка.

— Уши мне может драть только одна старая женщина, — бросает он торговцу напоследок. — И ты, старик, на нее не похож!

Быстро-быстро мы удаляемся от прилавка. В этот раз Чин молчит, явно о чем-то задумавшись. У меня есть предположения, что могло заставить его выпасть из реальности. Но пусть он первым заговорит.

— Один калой, пожалуйста, — просит Чин у женщины за прилавком.

— Бери на свой вкус, — предлагает торговка.

Парень хватает первый, что попадается ему на глаза, и бросает женщине монетку. Не глядя на меня, он принимается снимать шелуху с местного лука и уверенно впивается зубами в желтоватый бок. Лицо его тут же искажается. Само собой — кто же так лук ест?

— Держи, — впихивает мне Чин надкусанную луковицу.

— Зачем? Не буду я…

— Возьми, — повторяет он с кислым выражением лица. — Просто возьми и секунду подержи.

Раздраженно вздохнув, я забираю луковицу. И вместе с Чином мы, расширив глаза от удивления, наблюдаем, как желтоватый овощ становится белоснежным с редким прожилками.

— Что за…

Не слушая меня, Чин тут же забирает плод и откусывает от него еще больший кусок. В этот раз его лицо наполняется блаженством, а губы растягиваются в улыбке.

— И что это было?

Мы отходим в небольшой проулок подальше от любопытных глаз. Чин к этому моменту как раз заканчивает доедать лук. Господи, этому парню совершенно точно не хватает витаминов.

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Просто, кажется, что кое-кто может изменять еду, к которой прикасается. Вряд ли это получится с готовыми блюдами, но с отдельными продуктами работает. Перед готовкой ты вполне можешь изменить их вкус. Улучшить, я бы сказал. Как это происходит — понятия не имею, но, учитывая случай на кухне и здесь, сомнений нет, — он хватает меня за пальцы и сжимает их. — У тебя золотые ручки. Сколько же вкусненького мы скоро поедим! — обхватывает он моей ладонью свою щеку и ластится, словно щенок. — Не зря тетя тебя на кухню назначила. У нее на все особенное глаз наметан. А я…

— Прекрати, — вырываю свою руку. — Твои слова звучат, как полный бред.

— Но ты же видела…

— Я сказала, что они звучат, как бред, — поправляю парня. — Но не сказала, что это реальный бред. И да, я уже успела заметить эту непонятную особенность. Сначала мне показалось странным, что ты так отреагировал на обычный лук, да и после Зара тоже смотрела на меня с подозрением, поедая омлет.