Томление духа

— Есть люди, — продолжал Александр Александрович, — которые чувствуют себя на земле очень свободно, о животных и змеях и не думают. Иной умрет в глубокой старости и во всю жизнь ящерицы не видел. Многие змеи цветом похожи на мозг человеческий; возможно, что они выползли оттуда. Как вы полагаете?

Офицер уставился на гостя, но не дождавшись ответа, продолжал:

— Самое страшное животное — женщина. Я не ругаюсь. Я чувствую, что женщина ближе к ним, чем к нам. Они заодно с ними.

— С кем?

— С ящерицами и змеями. Вы не смотрите на то, что женщины красиво и привлекательно одеты; по существу своему они голые.

Субботин засмеялся, полагая, что офицер шутит, но тот серьезно взглянул на него, удивленный его смехом.

— Войти в общение с чужим телом — ведь это очень страшно. От этого можно с ума сойти. Женщина — раскрытые ворота, и через нее входишь и сливаешься с кишащим миром змей, мышей и волосатых гусениц. Гнусное преступление — проникнуть в тело женщины. Не удивительно, что столько сумасшедших на свете.

Нил не совсем понимал его. Он осведомился:

— Вы хотите сказать: вызвать новую жизнь? Чувство ответственности?

— Нет, вообще, — ответил офицер, и Субботину почудилось, что он так же, как и Сергей, говорил откуда-то издали. — Ребенок это хорошо. Ясно: не было, а вдруг есть. Из ничего, из чувства. Очень просто. Но все предшествующее — невообразимая, тупая загадка. Знаете, в этом есть что-то тупое. Каждый дурак умеет… Вы сказали: звезды. Как быстро переменилась погода!

Хозяин совершенно забыл про обещанные деньги, и Субботину было неловко ему напомнить.

— Двое тут спорили все время, — невнятно пробормотал Щетинин. — Я им сказал… Ничего нельзя было понять.

Сизый туман, угнетавший запахом черемухи, наполнял голову и не давал разобраться в мыслях. Ему хотелось знать: застрелил он Зорьку или и это тоже померещилось?

— Постойте, — сказал Щетинин голосам, которые сидели где-то очень глубоко. — Сейчас…

Он забыл про присутствие Субботина, и тот с удивлением слушал как Щетинин разговаривал сам с собою:

— Я ей сказал: «Дайте коньяку», она вошла и сразу изменилась… на глазах. Погодите… Я хотел… Что хотел?

Он поднял голову и встретился с изумленным взглядом Субботина. С трудом припомнил он зачем здесь сидит незнакомый человек.

— Вы наблюдаете за мной? — сказал он. — Видите ли, я действительно, немного нездоров. Проституток надо убивать, — без перехода заявил он. — Каким-нибудь безболезненным способом, например, электрическим током. Для чего убивать? Хе! Они-то наиболее голые. Уж совсем голые, насквозь. От них не получите ребенка. Голые. Только ворота. Змеи.

Он два раза украдкой глянул в угол, где у окна стояло большое кожаное кресло. Вероятно, ему что-то померещилось. Но отвел глаза, и продолжал говорить, некстати посмеиваясь.

— Я открою вам еще один секрет: женщины не существуют. Она есть до тех пор, пока на нее глядит мужнина. Но как только он отвернулся, ее нет. Боли они тоже не испытывают или, во всяком случае, очень незначительно, как жуки, например… Я хотел — знаю! — произнес офицер.

Субботин понял, что перед ним сумасшедший. Он не испугался, но подумал, что надо дать знать домашним.

Щетинин вспомнил свое намерение застрелиться. «Вот и прекрасно, — сказал он себе. — Еще есть время».

— Странно сложилась моя жизнь, — продолжал Щетинин, и Нилу показалось, что он говорит вполне разумно. — Собственно я любил только трех женщин, и они причиняли мне страх и мучения. Все три походили на одну женщину, которую я никак не мог вспомнить. Я думал об этот несколько лет, а в последнее время — не переставая. Кто она, эта первая? Где я мог видеть? А вот полчаса тому назад я припомнил. Хе! Они похожи на мою мать! Как?

Он наклонился и узкими серыми воспаленными глазами, впился в лицо гостя.

— На мою мать! Теперь все понятно — не так ли? Я не смел их трогать, этих трех… Смертный грех — как это называется? Гнусно…

Он некстати хихикнул.

— Последняя была совсем моя мать. Но я не узнал. Случилось так, что мы убили человека, и когда на колесах экипажа увидели кровь, это было как разрешение. Кровь… понимаете? При этом всегда кровь… Я ненавижу эту женщину. Мне омерзительно.

— Сумасшедший, — подумал Нил и сказал вслух: — Я должен уйти.

Щетинин дотронулся до его плеча, ласково усаживая.