Тонкая нить

А-а, эти перчатки – подарок Дороти, подумала Вайолет. На Рождество. Она не знала, что и сказать. К ее облегчению, настоятель и сопровождающий его клирик проследовали по проходу, и прихожане стали вставать с мест. Вайолет достала листок с напечатанным порядком службы, тупо глядя на тексты песнопений. Им нужно было петь по очереди «Придите, верные», «Внемли, ангелы поют» и «О город Вифлеем».

«Придите, верные Богу, радуйтесь, ликуйте…» – запели все, и Вайолет бросила быстрый взгляд на подругу. Крепко сжав в руках перчатки, Джильда пела громко и слегка фальшивила.

Глава 16

Вайолет уже много лет не праздновала Новый год так, чтобы надолго запомнилось. В детстве она обожала этот праздник: можно было до поздней ночи не ложиться спать, сидеть у костра, который отец разводил в глубине сада, даже когда шел дождь или снег, пить хорликс. Когда Вайолет повзрослела и познакомилась с Лоренсом, они отплясывали всю ночь до самого утра, пока не валились с ног. Во время войны Новый год отмечали не так весело, да и после нее праздник проходил гораздо скромнее. Несколько раз она пробовала ходить с подругами на танцы, но настроение было уже не то, веселиться не хотелось, слишком много было болезненных воспоминаний. И Вайолет предпочла оставаться дома, сидеть с отцом у костра, который он продолжал разводить, и в стакане у нее теперь уже было налито бренди. А в последнее время она оставалась, чтобы приглядывать за детьми Тома и Эвелин, а им можно было сходить куда-нибудь повеселиться. В Уинчестере Новый год Вайолет еще ни разу не праздновала.

Когда Джильда пригласила ее пойти с ней и еще кое с кем на новогодний вечер в паб, Вайолет сначала колебалась.

– А перед самой полночью мы все идем к ратуше, – сказала Джильда, – там встанем вокруг статуи короля Альфреда, возьмемся за руки и будем петь «Auld Lang Syne»[18]. Иногда там бывают и танцы, если есть оркестр. Будет очень весело.

– А там будет кто-нибудь, кого я знаю?

– Мой отец и брат. И Дороти тоже.

При мысли о том, что ей придется провести вечер в компании Джильды и Дороти, Вайолет насторожилась, в голове мелькнуло предостережение Морин: упаси бог, заметят, что она общается с ними. Но в этом году сидеть с детьми брата не требовалось: беременность совсем измотала Эвелин и она решила никуда не ходить. А Вайолет уж очень не хотелось торчать дома с миссис Харви и остальными квартирантками: наверняка будет скучно – ну, посидят за бокалом дешевого хереса, поздравят друг друга в полночь, да и разойдутся. Еще один вариант – вообще рано лечь спать, с бутылкой горячей воды в постели.

Больше всего Вайолет хотелось бы встретиться с Артуром, чего-нибудь выпить вместе и посмотреть, как он звонит в колокол. Но увы, это было не в ее власти.

– Хорошо, – ответила она. – Я приду.

Вайолет сама не знала, хочется ей этого или нет, но ей казалось, что она должна хотя бы сделать вид, что на дружбу Джильды и Дороти она смотрит толерантно. Она не знала, каким другим словом можно было бы назвать чувство, с каким она смотрит на их отношения. А заставить себя думать обо всем этом как о любовной связи было выше ее сил.

Вайолет надела платье из медно-красной парчи, тщательно поработала с макияжем. Когда в десять часов вечера она явилась в паб «Суффолк армз», расположенный где-то посередине Хай-стрит, он был уже почти полон, и женщин здесь было не меньше, чем мужчин. Кто-то наигрывал на фортепиано мелодию из фильма тридцатых годов «Блюз высшего общества», а Джильда, Дороти и другие сидели в уголке, склонившись друг к другу, и пели. Увидев Вайолет, Джильда замахала ей рукой, приглашая присоединиться.

Вайолет кое-как протолкалась сквозь толпу и подошла к ним. В честь праздника Джильда соорудила на голове прическу с мелкой завивкой, на ней было серебристое платье с приспущенной талией и с бахромой по подолу, и выглядела она как устаревшая модница. На Дороти платье было черное и попроще, в спутанных волосах ее блестела заколка-бабочка со стразом – тоже простенько и с безвкусной элегантностью, если такое можно сказать.

Брат Джильды вскочил, предложил Вайолет занять место рядом со своей сестрой и спросил, что она будет пить. Вайолет оглядела стол и сидящих: женщины пили в основном херес или портвейн с лимоном.

– Пожалуйста, полбокала легкого пива.

– Чего? Может быть, шанди?

– Нет, просто легкого пива.

Она попросила напиток не подслащенный, и это должно было удивить его, но он просто кивнул.

– А вы что, оставили Олив дома?

Джо сразу сконфузился:

– Всего только на пару часиков. Наш маленький бандит всю ночь не давал ей спать. Такой крикун, не приведи господи!

Вайолет вспомнила, что Марджори в младенчестве тоже много кричала, что очень отражалось на изнуренном лице Эвелин – скрыть это не помогала никакая пудра и губная помада. На секунду ей стало жалко эту «гадкую» Олив.