Тонкая нить

– Еще нет. Жду удобного момента. Лучше всего, когда в доме соберутся сразу все и ребенок станет плакать.

– А родители Дороти?

– Они оба умерли от испанки в восемнадцатом году, как и наша мать. И Дороти взяла к себе в семью тетка, мамина сестра. Они будут только рады, если она уйдет, – место освободится, да и лишнего рта не будет. И ведь тут нет ничего такого. Подруги иногда живут вместе, разве нет? – Она говорила это так, будто саму себя старалась убедить в правоте своих слов.

– Наверное, – ответила Вайолет.

Они помолчали, докуривая сигареты. Джильда откусила кусочек печенья и рассмеялась:

– Ну вот, зачем я это сделала? Я ведь терпеть не могу это печенье!

Подруга еще нервничала, и Вайолет пыталась придумать, как ее успокоить. Это было непросто, ведь ей самой было не по себе. Непонятно, как это сделалось, но во время их разговора между ее отношениями с Артуром и отношениями Джильды и Дороти как бы поставлен знак равенства. И если бы Вайолет хоть как-нибудь выразила свое смятение, отвращение или иное негативное чувство, тут же рикошетом попало бы и ей самой. Но как это могло случиться?

Вайолет вдруг поймала себя на том, что хмурится, – Джильда тоже нахмурилась. И тогда она задала подруге первый откровенный вопрос, который пришел ей в голову:

– И давно у тебя это чувство?

– Именно к Дороти или вообще?

– И то и другое.

– Я поняла это сразу, как только познакомилась с Дороти, – это было год назад у вышивальщиц. Но завоевала ее далеко не сразу. Во второй раз мы встретились уже летом, в замке Корф.

– Недалеко от Суониджа.

– Да. И вот там-то все у нас прояснилось, для нас обеих. Мы с ней такие разные! В общем… ну ты понимаешь, о чем я. Она не любит много говорить, а я такая болтушка. Она любит мечтать, все грезит о чем-то, а мне нравится все разглядывать. Она такая высокая и по-своему привлекательная, а я… – Джильда махнула рукой. – Но когда я рядом с Дороти, это не имеет никакого значения.

– А вообще? – гнула свою линию Вайолет, ей было искренне любопытно.

Джильда пристально посмотрела на нее.

– Всю жизнь, – ответила она.

– Так, значит…

– Значит, все, что ты об этом слышала, мол, женщины сходятся только потому, что не могут сойтись с мужчиной, что когда, мол, им не хватает… этого… в общем, полового акта, они становятся несчастными, вечно впадают в истерику и ведут себя противоестественно от отчаяния… Лично ко мне это неприменимо. Я не знаю, почему я такая, я не знаю, противоестественно это или нет, просто я вот такая, и все тут.

– А твои родные об этом знают?

Вайолет представила реакцию своей матери, если бы та узнала такое про нее или Тома, и Эвелин тоже. Вот как, например, объяснить подобные отношения Эдварду или Марджори? Но потом поняла: мать так же отреагировала бы на любую связь, которая у нее была бы с женатым мужчиной.

– Если и знают, то ничего не говорят, слава богу. Мне кажется, они просто не хотят ничего знать. – Джильда скорчила гримасу. – Вот только с Олив проблема. Прямо она ничего не говорит, но вечно у нее какие-то намеки: корчит рожи за спиной у Дороти, не дает мне брать ребенка на руки. В общем, я думаю, всем будет легче, если я перееду, пусть даже они не вполне понимают, почему именно.

Вайолет вспомнила, как хорошо обращалась Джильда с ее племянницей и племянником в соборе.

– А как же дети? – спросила она.

Джильда небрежно пожала плечами, хотя ее безразличие было явно напускное.

– Мне уже тридцать пять лет. Заводить детей для меня поздно, поэтому какая разница, что я об этом думаю.

– В тридцать пять лет родить ребенка еще не поздно.

– Это если не собираешься замуж.

Они замолчали, глядя на ярко горящие в камине угли.

– Ну так вот, – произнесла наконец Джильда, – я снова задаю тебе вопрос, который ты уже слышала, когда я пришла. Ты мне настоящая подруга?

Настала минута, когда Вайолет нужно было решать. Она пристально смотрела на пылающие угольные брикеты, сами по себе распадающиеся на куски.

– Да, – ответила она как можно более твердо, даже если была не вполне в этом уверена. – Настоящая. Конечно.

Глава 18