Тонкая нить

Сама она теперь выполняла другое задание. После своей подушечки для коленопреклонений и многих ярдов каймы Луиза Песел поручила Вайолет, к ее огромному удовольствию, вышивать мешочки для пожертвований, величиной с ладонь, которые во время службы посылают по рядам прихожан, чтобы те клали туда, кто сколько может. В Саутгемптоне, в церкви Святого Михаила, для этой цели использовали блюдо, но Вайолет всегда казалось унизительным делать пожертвование у всех на виду, когда остальным видно, сколько ты кладешь. А вот такие мешочки позволяют делать это незаметно. Мисс Песел особенно беспокоилась о том, чтобы они были красивые и броские.

– На них все будут обращать внимание гораздо больше, чем на подушечки, – говорила она Вайолет и остальным из ее группы вышивальщиц, которую она собрала для изготовления этих мешочков. – Их будут передавать из рук в руки, и люди обязательно станут их разглядывать. Они все будут примечать: и расцветку, и узоры, и фактуру. Когда все удачно подобрано, на мешочек будет приятно смотреть. А полученное удовольствие преобразуется в… – Она потерла пальчиками и засмеялась, глядя на их удивленные лица. – Ну-ну, ведь не думаете же вы, что собор существует и держится лишь надеждой и духом святым. Это не просто строение, нет, это как громадный механизм или небольшой город, где много всего, и все взаимосвязано, и все это движется и нуждается в постоянном уходе и поддержке. Поддерживают его движение множество добровольцев, таких как вы, например, но нельзя полагаться только на вашу помощь. Надо платить содержание и настоятелю, и прочим священникам, и служителям тоже, а также уборщицам, каменщикам, садовникам. Собор надо отапливать, а это тоже деньги, надо следить за освещением, чтобы не было сбоев. Надо покупать молитвенники и сборники песнопений, печатать расписание служб. Покупать воск и свечи, а также цветы, ремонтировать стулья, когда они ломаются, и крышу, когда она протекает. От правительства собор денег не получает. Он должен снова и снова, во время каждого богослужения обращаться к людям. Вот для чего служат эти мешочки, и они должны напоминать всем о красоте этого места, о том, сколько любви и старания пошло на изготовление каждого окна, каждой колонны, каждой часовенки, каждой плиты в полу, ну и, конечно, каждого мешочка для пожертвований. А они такие красивые, что, глядя на них, душа воспаряет и кошелек открывается.

Всего планировалось изготовить четыре набора из четырнадцати мешочков каждый – в четырех цветах церковных облачений, используемых на протяжении года: зеленый – для обычных служб, в неделю Святой Пятидесятницы и в день Святой Троицы, красный – перед Рождественским постом, пурпурный – во время Рождественского и Великого постов, белый – во время праздников Рождества, Крещения Господня и Пасхи. Вайолет поручили работать с пурпурным цветом. «Ну не могла же я поручить Вайолет работать с другим цветом, понимаете?» – с улыбкой сказала тогда мисс Песел.

Композиции вышивок отличались от тех, что были на подушечках, они были разработаны по образцу старых елизаветинских мешочков и коллекции из Музея Виктории и Альберта. Эти композиции были хорошо знакомы Луизе Песел – но с геометрическим уклоном.

– Я как сорока, – объяснила она своим вышивальщицам, – я краду композиции отовсюду, откуда только можно. Даже с пачек из-под мыла!

Мешочки были вышиты главным образом крестиком по диагонали, узор состоял из клеточек и ромбиков, с венгерским ромбиком иссиня-черного цвета, и ярко-белых стежков по краям. К мешочкам были приделаны специальные металлические ручки в форме кельтских узлов, – когда держишь за узел, мешочек свисает и раскрывается, и в него удобно класть все, что угодно, а рука дающего при этом касается нежной лайковой подкладки, которая делалась по особому настоянию мисс Песел, – еще один повод почувствовать, что пожертвование делать приятно.

Однажды вечером Вайолет вместе с остальными жиличками, исключая мисс Ланкастер – ее отправили в командировку в Портсмут, участвовать в каком-то судебном заседании, – сидела в гостиной возле камина и трудилась над мешочком для пожертвований. По радио симфонический оркестр Би-би-си исполнял музыку Эдуарда Элгара в сопровождении разнокалиберного художественного свиста волнистых попугайчиков. Издалека доносился звон соборных колоколов: была среда, а по средам звонари всегда репетировали. Мисс Фредерик корпела над пачкой тетрадок за столом, где по утрам они обычно завтракали яйцами, сваренными «в мешочек». Она тяжело вздохнула, уже в третий раз, и миссис Харви не выдержала.

– Что это вы все вздыхаете, милочка? – спросила она. – Что-нибудь случилось?

– Работы навалилось… в два раза прибавилось, – промямлила мисс Фредерик, волосы у нее были растрепаны, руки испачканы чернилами. – И вторая половина – латынь! Учительница латыни неожиданно уволилась, и мне пришлось взять некоторые ее классы. А сама я латынь почти забыла, она у меня не лучше, чем у школьниц!