Торжествующий дух

Суббота. 10/23 Марта. В ½ 8 пошли в церковь, где и приобщались. Певчие пели очень хорошо. Ушиб левую ногу, но ходить могу, свободно. В 9 ч. была всенощная. Пели певчие. Погода хорошая.

Дневник Цесаревича. 1918 г. // Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990.

Воскресенье. 11/24 Марта. Все так же. В ½ 12 была обедница. Пели певчие. На солнце 10 тепла, в тени 0. Все тает. Днем Папа пилил, сестры кололи дрова и толкали их в сарай. Я кидал снежки.

Дневник Цесаревича. 1918 г. // Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990.

…Я попросил Маркова 2-го помочь мне как можно скорее приехать в Тобольск… Перед отъездом я купил книги в подарок Их Величествам от себя: Наследнику «Огнем и Мечем» Сенкевича и «Отрок-Властелин» Жданова, Великим Княжнам несколько книг Лейкина и Государыне три английских романа. От Вырубовой я получил свою книгу, которую ей дал для прочтения: «Земная жизнь Иисуса Христа» и на которой она сделала подпись «Анка», которую я предназначал для Государыни. Кроме того я получил от Вырубовой сверток вещей для Ее Величества, фотографию покойного ее отца, письма как от нее, так и от Екатерины Викторовны Сухомлиновой и дочери генерала гр. Фредерикса, Эммы Фредерикс и срезанный гиацинт. Вырубова поручила мне обратиться в Тобольске к настоятелю Благовещенской церкви о. Алексею Васильеву и от него уже получить дальнейшие указания. Наконец, 1-го марта, сборы были кончены и я со свертком в руках, состоявшим из книг, нескольких смен белья и 800 рублей в кармане, распрощавшись с А. Вырубовой и Марковым 2-ым, отправился на Николаевский вокзал.

[…] Я отобрал часть книг, сделал новый небольшой пакет и решил его совместно с цветами и портретом покойного, а также с книгами, передать о. Васильеву в первую очередь… По окончании службы я узнал у церковного старосты, что о. Алексей живет в доме, находящемся за церковью… О. Алексей только что вернулся из церкви и сразу же принял меня… Я просил о. Васильева передать принесенный пакет Их Величествам вместе с моими верноподданническими чувствами горячей любви и преданности, а также и о моем непременном желаниии, во что бы то ни стало остаться вблизи Их Величеств. О. Васильев охотно согласился исполнить это и на прощание благословил меня и назначил местом свидания на следующий день церковь после службы, где наша встреча менее всего могла бы быть замечена.

Ночь была для меня невыносима и только когда настало утро, я почувствовал себя несколько окрепшим. Я чувствовал, что это утро будет для меня решающим.

С трудом я дождался конца длинной великопостной службы. Когда почти вся публика вышла из церкви, я увидел о. Васильева, знаком приглашавшего меня войти в алтарь.

Когда я вошел и мы поздоровались, он дрогнувшим голосом в самых теплых и сердечных выражениях передал мне глубокую благодарность Их Величеств за мой приезд и при этом передал мне от имени Ее Величества благословение в виде иконы Св. Иоанна Тобольского с одной стороны, а с другой с изображением Абалакской Божьей Матери. Молитвенник с собственноручной подписью Ее Величества: «Маленькому М. благословение от Ш[ефа]» и в подарок от Их Величеств большой мундштук мамонтовой кости. Передавая мне его, о. Алексей прибавил: Ее Величество не знала, что вам подарить, но потом, достав мундштук, сказала: «Он, наверно, курит, я ему вот и подарю.[…] Когда будет курить, будет чаще меня вспоминать. Я был до того безумно счастлив, что не мог и слова благодарности сказать. О. Васильев дал мне успокоиться и продолжал:

— Ее Величество считает, что вам небезопасно оставаться в Тобольске, потому что вас легко могут опознать, как, например, полковник Кобылинский, так и его знакомая, Битнер. Ведь они вас знают по Царскому Селу еще. Не правда ли? — Я ответил утвердительно.

— Хотя Клавдия Михайловна рассказывала про вас Их Величествам много хорошего и прекрасно о вас отзывалась, Ее Величество все же не знает, как к вашему приезду отнесется Евгений Степанович и потому Ее Величество просит вас как можно скорее уехать из Тобольска в Покровское к Борису Николаевичу Соловьеву и временно остаться у него.