Торжествующий дух

Как врач, уже в течение десяти лет наблюдающий за здоровьем семьи Романовых, находящейся в настоящее время в ведении Областного Исполнительного Комитета — вообще и, в частности Алексея Николаевича, обращаюсь к Вам, Господин Председатель, с следующей усерднейшей просьбой. Алексей Николаевич, лечение которого ведет доктор Вл. Ник. Деревенко, подвержен страданиям суставов под влиянием ушибов, совершенно неизбежных у мальчика его возраста, сопровождающихся выпотеванием в них жидкости и жесточайшими вследствие этого болями. День и ночь а в таких случаях мальчик так невыразимо страдает, что никто из ближайших родных его, не говоря уже о хронически больной сердцем матери его, не жалеющей себя для него, не в силах долго выдерживать ухода за ним. Моих угасающих сил тоже не хватает. Состоящий при нем Клим Григорьевич Нагорный, после нескольких бессонных и полных мучений ночей, сбивается с ног и не в состоянии был бы выдерживать вовсе, если б на смену и помощь ему не являлись преподаватели Алексея Николаевича, г. Гиббс, и, в особенности, воспитатель его г. Жильяр. Спокойные и уравновешенные, они, сменяя один другого чтением и переменою впечатлений, отвлекают в течение дня больного от его страданий, облегчая ему их и давая, тем временем, родным его и Нагорному возможность поспать и собраться с силами, для смены их в свою очередь. Г. Жильяр, к которому Алексей Николаевич за семь лет, что он находится при нем неотлучно, особенно привык и привязался, проводит около него во время болезни иногда и целые ночи, отпуская измученного Нагорного выспаться. Оба преподавателя, особенно же, повторяю, г. Жильяр, являются для Алексея Николаевича совершенно незаменимыми и я, как врач, должен признать, что они зачастую приносят больному более облегчения, чем медицинские средства, запас которых для таких случаев к сожалению крайне ограничен. Ввиду всего изложенного я и решаюсь, в дополнение к просьбе родителей больного, беспокоить Областной Исполнительный Комитет усерднейшим ходатайством допустить г. г. Жильяра и Гиббса к продолжению их самоотверженной службы при Алексее Николаевиче Романове, а, в виду того, что мальчик как раз сейчас находится в одном из острейших приступов своих страданий, особенно тяжело им переносимых вследствие переутомления путешествием, не отказать допустить их, в крайности же хотя бы одного г. Жильяра, к нему завтра же.

Д-р. Ев. Боткин. г. Екатеринбург. 24-го Мая 1918-го

[Резолюция коменданта «Дома особого назначения»]

Просмотрев настоящую просьбу Доктора Боткина считаю, что и из этих слуг один является лишним, т. к. — дети все взрослые и могут следить за больным, а поэтому предлагаю Председателю Области немедля поставить на вид этим зарвавшимся господам ихнее положение.

Комендант Авдеев.

Письмо доктора Е. С. Боткина о тяжелом состоянии Наследника Цесаревича. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 2. Ед. хр. 37.

9 июля я отправил на станцию транспорт для фронта. Когда я вернулся в Дом Совета, я встретил там Мебиуса. Около него стояли Белобородов и Маклаванский. «Вам не нужен автомобиль?» — спросил меня Мебиус. — Мы хотим навестить Романовых. Хотите отправиться с нами?» Мы сели в автомобиль и поехали. Через несколько минут мы были перед «Домом Особого Назначения»… Мы прошли через двор и поднялись по узкой деревянной лестнице в верхние комнаты.

— Приведите нам Романовых! — сказал Мебиус Юровскому…Через несколько минут появился царь в дверях…

— Это всегда одно и то же, — сказал он тихо. — На того, кто в несчастье, бросают камни. Я хочу только, чтобы моя семья была пощажена. И больше всего мой больной сын…

— Где ваш сын? — спросил Маклаванский…

— В комнате у моей жены… Вы хотите убедиться в его болезни, пожалуйста, — сказал царь и сделал движение правой рукой, приглашая его следовать за собой. Мы прошли через несколько комнат. Царь сам открыл двери. Мы увидели наследника. Он лежал на кровати, правое колено было в помятой перевязке. Это была рана, которая при кровоизлиянии никогда не заживала.

Царица сидела около своего сына. При нашем появлении она безмолвно встала. У ног стоял доктор Боткин. Вид наследника действительно был потрясающий…

Доктор Боткин смотрел на нас через свои темные очки. Затем внезапно прозвучал его громкий голос:

— Ребенок должен быть определен в больницу. Я больше не имею лекарств и перевязочного материала. Сегодняшние господа должны быть гуманными хотя бы к детям!..

Доктор Боткин молчал. В это время открылась дверь сзади. Дочери вошли. Они смотрели удивленными глазами на непривычных гостей.

Царица повернулась к ним и сказала что-то по-английски. После этого они безмолвно повернулись и оставили комнату…

Как погибла Царская Семья. Свидетельство очевидца И. П. Мейера: пер. с нем. М., 1990. С. 13–15.