Тоска по Лондону

Пленку он отдал мне со вздохом сожаления. Вы прослушаете ее с большей пользой, чем я, и в следующий раз… А что, планируется следующий?.. И в следующий раз, повторил он терпеливо, с вами будет куда труднее, но уговор дороже денег, отдаю, чтобы ваше доверие к нам оставалось хотя бы на том уровне, на каком люди вашего мировоззрения способны доверять нашему ведомству…

— … доверия не достойному. Но сказано хорошо, — добавил я с разыгранным удивлением, уже стоя и пряча пленку во внутренний карман пиджака. Еще и покивал. Думаю, при более подходящих обстоятельствах он пришил бы меня на месте.

Домашнее прослушивание вызвало противоречивые чувства.

Я не перевариваю собственного голоса. Если не считать этого, все было тип-топ.

Для начала Паук интересовался классификацией американцев и разбивкой их на группы, адекватные титским. Когда я описывал American low class, из среды которого вышло немало титских шпионов, полковник заметил: «У нас такого быть не может». Ну, сказал я, еще как! Просто выходцы из вашего лоу класс редко допущены к секретам высокого разряда. Титский лоу делает, что может, а именно — тикает на Запад при первой возможности. Американцам бежать некуда.

Тут Паук принялся молотить их и превоз носить нас, имея в виду систему ценностей. В этом мы и впрямь преуспели. Я спросил, подразузмевает ли он систему ценностей пролетарскую, и он клюнул на мое коварное простодушие: получается, знаете ли, что классовый подход узок для общечеловеческих понятий Добра и Зла. Я дал ему увязнуть: какие общечеловеческие, я их не знаю, нас учили, что абсолютной точки зрения нет, классовый подход неизбежен. Он усмехнулся: наша титская интеллигенция тем и отличается, что с трудом усваивает чужие истины, но потом шлифует их и уже не без основания выдает за свои.

Вот тут я похрустел его костями всласть. Припомнил и методы насаждения, и все-все. Тогда, затиснутый в угол, он залопотал об исторической необходимости, о том, что человеку некуда деться, его принуждают усваивать уроки, ему можно внушить все, он горсть праха, слабая плоть, материальное довлеет, каждый хочет, чтобы ему было хорошо, возможности духа ограничены, таким создала человека природа…

— Все ваши посылки ложны, — сказал я. — Человек не создание природы. (Полковник заинтересованно вскинул голову, но я уже пошел…) Возможности духа неизвестны. Не исключено, что они безграничны.

Магнитофон зафиксировал вторую паузу.

Разговор изменил направление.

Похоже, той репликой я сделал вернейшую заявку на закрепление за мной звания Городского Сумасшедшего на вечные времена. Наиболее реальную со времени занятия мною этого почетного поста. Если мне удастся и последующие заявления делать в таком же духе — в моем духе! — новая встреча в этом заведении может и не состояться. И уж, как минимум, идиотское существование в приюте на ул. Матюшенко мне обеспечено.

Интересовался полковник расовой проблемой и задал много неожиданных вопросов, таких я и в Штатах не слышал. Глубоко копают…

Спросил, как связаны политические мыслители с исполнительной властью. Проскользнул термин стратегическое планирование. Гаф, но, думаю, умышленный, дабы направить мою подготовку к следующему туру по ложному следу.

Владел ли я акциями, следил ли за индексом Доу-Джонса, какие факторы, по моему мнению, на него влияют, и этот вопрос на самом деле транспонируется в форму: какими путями можно вызвать панику на бирже.

После этого вопроса я раскурил вторую сигарету и долго глядел на небо. Оно было бледным, в нем на высоте недоступных мне теперь авиарейсов висели тонкие полоски облаков.

Полковник ждал, и я почувствовал, что проигрываю паузу.

— Это, конечно, между нами, — сказал я и постучал ногтем по микрофону. (Мнение дилетанта, если угодно. Сами видите, тайны Доу-Джонса оказались выше моего понимания. И расовая проблема в ваших аспектах. Допустим, в результате кропотливой работы вы уясните то, что самим американцам не ясно. Вызовете панику на бирже, кризис в стране, дестабилизируете обстановку на шарике. Что дальше?

— Дальше — будем торговаться?

— С кем? — Он прищурился. — Когда все послетает с мест с кем торговаться? И что предлагать, кроме термоядерных ударов по неуловимой цели?

Магнитофон зафиксировал третью паузу.

— А вы забияка, — ухмыльнулся он.

— Уж будьте покойны, — раздраженно сказал я. Меня все больше знобило, и это стало выводить меня из себя.

— Вам спокойнее было бы не быть таким догадливым.

— Вы вроде знаете английский? I don't care! Когда проживаешь такую биографию, момент истины ценишь больше, чем лишний день жизни. Перед смертью ведь не надышишься, полковник!

Он кисло ухмыльнулся:

— Насчет этого, милейший, люди сильно заблуждаются, да только слишком поздно узнают о заблуждении. Как бы не пожалеть вам тогда, а? С вашими высокими рассуждениями и прочее, а?