Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски

После уличной акции мы едем фотографироваться на смотровую площадку за город (к этому времени человек-ветер окончательно очаровывает наших девчонок и отправляется вместе с нами). Каждый крупный сибирский писатель связан с той или иной рекой. Распутин — это Ангара, Шишков — Нижняя Тунгуска (Угрюм-река), Шукшин — Катунь, Арсеньев — Амур. Енисей неразрывно связан с творчеством Виктора Петровича Астафьева. И смотровая площадка, с которой мы смотрим на енисейские берега, тоже связана с его именем: она появилась в семидесятые годы прошлого столетия близ родного села писателя. «На смотровой Слизнево, как нигде более, я чувствую ту таинственную силу и энергию, которая присуща только великому Енисею и природе Красноярья. Здесь я отдыхаю душой, черпаю вдохновение и набираюсь новых сил», — так поэтично описал свои чувства Петр Алексеевич Старовойтов, руководивший дорожной отраслью Красноярского края в течение двадцати семи лет, с 1970-го по 1997-й. Его слова украшают памятный камень на Слизневском утесе.

В сосновом бору на склонах утеса снег почти сошел, открыв сухое разнотравье, старую хвою и прошлогодние листья. Стилизованная «избушка Бабы-яги», сложенная из квадратных бревен, утопает крыльцом в замерзшей луже. На двери висит навесной замок. Что за сокровища спрятала там старая колдунья? Мы проходим мимо, спеша увидеть с трехсотметровой высоты одну из величайших рек на планете. Енисей свободен ото льда и судов: до начала навигации больше месяца, и бакены, обозначающие фарватер, пока еще отдыхают на своих зимовьях. Вода неторопливо бежит между гор, покрытых вечнозеленым лесом, устремляясь на север. Точно также бежала она сорок лет назад, при Астафьеве, и сорок тысяч лет назад, в эпоху пещерного человека: для Енисея жизнь каждого из нас короче мгновения.

На обратном пути в город наш новый знакомец никак не может решить, к кому пойти на лекцию — ко мне или к преподавателю школы филологии НИУ ВШЭ Антону Сомину. В итоге филология побеждает мифологию, и любознательный красноярец уезжает к Антону. Он расстанется с нами только глубоким вечером: ночной ветер с Енисея подхватит студента-бродягу и унесет в очередное приключение.

Тема лекции Сомова — «Алкоголик, кровать и дырка в бублике: исторические портреты заимствований в русском языке». Теме полностью соответствует место — один из красноярских баров в центре города. Может быть, поэтому лекция Антона больше похожа на живой разговор, а слушатели — на собеседников. Так откуда же взялся в русском языке «алкоголь»? Оказывается, слово прошло непростой путь, изменив не только смысл, но и собственную структуру. Настоящий мутант! Изначально оно родилось в арабском языке и состояло из артикля «аль» и корня «кухоль», а обозначало сурьму. Ту самую, которой арабские красавицы в начале темных веков Средневековья сурьмили брови. В Европу термин завезли алхимики, и в череде их таинственных опытов алкоголем стали называть вещества, получаемые возгонкой, в том числе и спирт. В российских толковых словарях оба значения (алкоголь, как синоним спирта и как порошок, очищенный химическим путем) фиксировались еще в XIX веке. В следующем столетии термин окончательно мутирует: арабский артикль (аль) и первая часть арабского корня (ко) становятся русским корнем «алко», а вторая часть арабского корня (гол) превращается в русский суффикс «голик». С помощью этого суффикса мы теперь образовываем и другие слова — трудоголик, шопоголик.