Тотти. Император Рима

Безусловно, сборная Украины была намного слабее нашей, и мнение раздевалки было таково: мы обыграем их, выложившись на шестьдесят процентов. Ясное дело, что в присутствии Липпи мы об этом не говорили, он бы душу из нас вынул, если бы узнал, но мне наша уверенность ни на секунду не казалась высокомерной. Команда уже набралась опыта для того, чтобы готовиться к матчу без ложной скромности. Скажу больше: перед выходом на поле для разминки многие из нас остановились перед подтрибунными экранами, чтобы, затаив дыхание, посмотреть серию пенальти в матче Германия – Аргентина и узнать, кто будет нашим соперником в полуфинале. Надо было бы добавить «возможно, нашим», это верно, но в ту минуту мы не сомневались, что выйдем в полуфинал. Наоборот. Большая часть из нас, не скрываясь, болела за немцев, и, когда Камбьяссо не забил последний пенальти, не скажу, что мы начали обниматься, но атмосфера была удовлетворенной и мы «отбивали пять» друг другу. Сверхтехничную Аргентину мы побаивались, к тому же в запасе у нее была молодежь, о которой говорили все вокруг: от Тевеса, уже, впрочем, довольно известного, до маленького волшебника из «Барселоны», Месси. Те, кто видел Лионеля вживую, уверяли, что это действительно «новый Марадона», что это не те случаи, когда аргентинского юнца сравнивают с великим Диего, а впоследствии все эти сравнения оказываются абсурдными. Его история пошла по другому пути, и Месси действительно оказался волшебником, как и говорили, но в 2006-м, по крайней мере, если судить по тому, что я видел, он был еще подающим надежды. Однако стоит учесть, что в феврале он получил травму и не играл в решающих матчах Лиги чемпионов, которую его «Барса» выиграла.

В любом случае Германия нам подходила больше, в том числе и потому, что на чемпионатах мира мы играли с ней удачно. Однако сначала нужно было победить Украину, и в глазах моего сверстника Шевченко в минуты выхода на поле я читал такую же решимость, что росла и внутри меня: сейчас или никогда – чемпионат мира для тридцатилетнего сводится именно к этому. Но разница между нами заключалась в том, что у него, величайшего форварда, не было партнеров, нацеленных на титул. А у меня – были.

Мы открыли счет уже спустя шесть минут после начала матча, это была в том числе и моя заслуга, потому что благодаря пасу пяткой я избежал фола все того же Гусина, и наш треугольник завершился на Дзамбротте, который вышел на удар. Комбинация получилась очень быстрой и эффективной: удар Джанлуки с левой был хлестким и точным, Шовковский запоздал с прыжком и не достал мяч. 1:0, полуфинал был очень близок, и мне казалось, что я мог до него дотронуться. К тому же Украина играла по-человечески, даже будучи хуже в большинстве единоборств. Что ж, молодцы…

По правде говоря, некоторую головную боль она нам все-таки доставила, потому что на этом этапе, в четвертьфинале чемпионата мира, любую твою расслабленность соперник определяет и атакует мгновенно. Оборона справлялась с постоянным удержанием Шевченко на безопасной дистанции, но поскольку ему уделялось больше внимания, то мы были вынуждены оставлять открытые зоны. Калиниченко едва не воспользовался этим в начале второго тайма, однако Буффон показал себя большим молодцом и отбил опаснейший удар, переведя мяч в штангу, и я воспринял это как сигнал к тому, что нужно поторопиться сотворить 2:0. Я попросил Гроссо подать угловой слева, основываясь на схеме, которую мы наигрывали на тренировках: он дал мне точный пас, и я с правой ноги по восходящей траектории отправил мяч искать голову Луки Тони. По правде говоря, Каннаваро, выпрыгнув, пытался «украсть» его у Тони, но сделал это на миг позже, чем нужно. Тони молодцом переправил мяч в ворота, и снова колыхание сетки подтвердило мне, что миссия выполнена. Да, теперь уже выполнена. Тони завершил и еще одну комбинацию Пирло и Дзамбротты – 3:0, мы крупно победили, и я радовался тому, что мои кондиции наконец-то вышли на высокий уровень. Я отдал две голевые передачи, и, если не считать пенальти в ворота сборной Австралии, это была игра, в которую я внес свой наибольший вклад. После матча я улыбался и вместе с ребятами поднял полотно в цветах флага, на котором написано: «Пессоттик, мы с тобой». Я был у него в долгу за то спокойствие, которое он придал мне в Амстердаме. Я должен был это сделать, потому что любил его.