«Товарищ Керенский»

Изучение языка революции позволяет взглянуть на эту проблему с иной стороны. Рядовые сторонники большевиков, активисты низового уровня представляли собой весьма пеструю массу. Весной 1917 года среди них были и поклонники министра юстиции; некоторые радикально настроенные военнослужащие считали возможным создание единого фронта от Ленина до Керенского. Так, некий солдат-фронтовик, противник войны, в начале мая писал: «Нам нужно отмежеваться от Милюкова. Но Керенский с Лениным должны пожать друг другу руку»[537]. Вряд ли подобная точка зрения была распространена. Однако можно с большой долей уверенности предположить, что среди сторонников большевиков были и те, кто осторожно относился к Ленину, и те, кто в разной степени симпатизировал Керенскому, и их число было довольно велико – и партийные лидеры, и редакторы партийных изданий учитывали эти настроения. Руководители большевиков осторожно формулировали в своих публичных выступлениях отношение к самому популярному вождю Февральской революции. Так, критика Ленина в его адрес была «зашифрована» – только образованная партийная элита, знавшая марксистские тексты, могла прочесть важное скрытое послание, содержавшееся в описании «русских Луи Бланов». Лишь после принятия Керенским решений, непопулярных среди многих солдат, некоторые лидеры большевиков, чувствуя изменение настроений своих сторонников, позволили себе открыто выступить против «революционного министра».

Нежелание большевиков активно атаковать Керенского в марте и апреле позволяет точнее оценить показатели того авторитета, которым пользовался тогда этот политик. Колоссальная популярность делала его «неприкасаемым» даже для тех политических сил, которые явно осуждали его курс. Лишь радикальное изменение политического положения в связи с Апрельским кризисом значительно трансформировало ситуацию.

7. «Взбунтовавшиеся рабы» и «великий гражданин»

В разгар Апрельского кризиса Керенский произнес свою самую знаменитую речь. Современники особенно часто вспоминали фразы: «Неужели русское свободное государство есть государство взбунтовавшихся рабов?.. У меня нет прежней уверенности, что перед нами не взбунтовавшиеся рабы, а сознательные граждане, творящие новое государство».

Выражение «взбунтовавшиеся рабы» вошло в историю, стало крылатым выражением[538]. Удивительно, что Керенский, который в качестве мемуариста скромностью не отличался, не упоминает о данной речи в своих наиболее известных воспоминаниях[539]. Между тем это резонансное выступление представляет большой интерес[540].

18 апреля Россия впервые отмечала 1 мая по новому стилю. Впоследствии люди с разными взглядами вспоминали праздничное настроение, царившее тогда на улицах Петрограда. Его разделял и А. Ф. Керенский. Выступая в тот день на митинге-концерте, он призвал слушателей соблюдать «железную дисциплину», а затем дирижировал полковым оркестром, исполнявшим «Марсельезу». В этой восторженной атмосфере некий солдат бросил клич: «Граждане, поклянемся пойти по первому зову министра-гражданина А. Ф. Керенского». В ответ раздались возгласы: «Клянемся». К публике обратился военный музыкант: «А. Ф. Керенский очень недурно дирижирует оркестром (раздался общий смех). Но он еще лучше дирижирует русской революцией. Позвольте же пожелать ему сил еще долго стоять на этом ответственном посту». В очередной раз раздались аплодисменты, Керенский запел «Интернационал», ему вторил весь зал…[541]

Министр, казалось, мог быть доволен: как раз 18 апреля Временное правительство одобрило наконец ноту, разъяснявшую союзникам цели России в войне. Тому предшествовали долгие и трудные переговоры, закулисные интриги, пропагандистские кампании. Министр иностранных дел П. Н. Милюков стремился сохранить для России возможность воспользоваться плодами победы, казавшейся неизбежной, – такой победы, которая предполагала бы присоединение к России некоторых территорий ее противников. Между тем Петроградский Совет, контролируемый умеренными социалистами, требовал мира без аннексий и контрибуций. Керенский испытывал постоянное давление со стороны меньшевиков и эсеров, которых, в свою очередь, критиковали за умеренность левые социалисты, прежде всего большевики. Керенский и Милюков боролись на заседаниях правительства и на страницах прессы. Эти конфликты не были секретом для иностранных дипломатов. Британский посол писал 17 (30) апреля: «Между Керенским и Милюковым происходит генеральное сражение по вопросу о знаменитой формуле “мир без аннексий”, и так как большинство министров находится на стороне Керенского, то я не буду удивлен, если Милюкову придется уйти»[542].