«Товарищ Керенский»

В письме Московского Художественного театра отсутствует упоминание о «взбунтовавшихся рабах», которое особенно часто встречается в откликах на речь Керенского. Но оппозиция сознательных «свободных граждан» и недисциплинированных «взбунтовавшихся рабов» была важна в пропагандистском отношении и стала тиражироваться в различных текстах. Солдаты и офицеры батареи Кавказской стрелковой артиллерийской бригады заявляли: «В эти роковые дни да не будем мы подобны “толпе взбунтовавшихся рабов”»[612]. И в других резолюциях военнослужащие, провозглашавшие себя «свободными гражданами», противопоставляли себя «рабам». Показательна резолюция полкового комитета 724-го пехотного Любартовского полка: «Мы свободные граждане, а не былые подневольные рабы. <…> Вкусивши только свободы, мы снова станем рабами, рабами еще хуже, чем были так недавно… Мы прислушиваемся к другому голосу, голосу нашего нового военного министра Керенского, послушать которого призываем и вас»[613].

Особое значение образ «взбунтовавшихся рабов» имел при подготовке Июньского наступления. Оппозиция «рабов» и «граждан» все чаще использовалась Керенским и для оптимистичного утверждения – такого, какое он высказал, например, 24 мая, на заседании Cоветов 12-й армии: «Русская демократия – не рабы, русской демократии не нужно нагайки и кнута, чтобы до конца исполнить свой долг перед родиной»[614]. И в дальнейшем министр противопоставлял «сознательных граждан», стойких солдат революционной армии, «рабам», к которым он относил и дезертиров, и сознательных противников войны. Этот образ широко использовался комиссарами правительства, членами войсковых комитетов, публицистами. Если для Б. Савинкова – известного террориста, ставшего комиссаром Временного правительства на фронте, – идеальным воплощением «свободного гражданина» и отрицанием «раба» были бойцы ударных батальонов, готовые пожертвовать своей жизнью, то для Л. Андреева образцом нового человека стали солдаты карательных заградотрядов: «И разве вы не замечаете, как наряду с забунтовавшими рабами нарождается новый русский свободный человек? <…> Те позорные, кто бежал на фронте, сдавался и предавал, – это рабы вчерашнего черного дня. Те, кто удерживал их, кто погибал, не щадя себя, кто с окровавленным сердцем, но бестрепетной рукой расстреливал бегущих рабов, – это люди сегодняшнего дня, дети молодой свободы, просветлившей их разум и совесть»[615].

Влияние речи Керенского ощущалось и позднее. Историк Г. А. Князев писал 16 июля в своем дневнике: «Керенский умеет и говорить. Многие его выражения метки и колки. Все повторяют его слова о взбунтовавшихся рабах». Автор другого дневника пятью днями ранее комментировал приказ Керенского: «Вот ведь до чего дошло, до чего довели взбунтовавшиеся рабы – до восстановления смертной казни!»[616] Показательно, что этот образ проникает и в личные дневниковые записи.

Образы, найденные Керенским, использовали его сторонники, прославлявшие вождя. Характерный пример – одно из стихотворений П. А. Оленина-Волгаря:

                          <…>

                          Сам гражданин, ты видишь в русских

                          Не возмутившихся рабов,
                          Не себялюбцев, злых и узких,
                          А стойких граждан и борцов.

                          <…>

                          Зови же громче в бой священный

                          В решительный, последний бой,
                          Чтобы война – позор вселенной —
                          Была побеждена войной.

                          Зови нас жертвовать собою,

                          Но если на призыв борьбы
                          Мы не пойдем с тобою,
                          Как малодушные рабы,

                          Тогда признай мечтою дикой

                          Свободы русской торжество
                          И, сбросив с плеч свой крест великий,
                          Поставь над родиной его!..[617]