«Товарищ Керенский»

Речь Керенского оказала воздействие на формирование различных образов вождя. Ранее уже отмечалось, что вождей Февраля, прежде всего М. В. Родзянко, именовали «вождями свободы», в ходу было и обращение «первый гражданин». Однако постепенно именно Керенский приобретает статус особого, уникального вождя. «Великим гражданином» называл его не только Сватиков. Оборонческая «Солдатская мысль» 4 мая приветствовала «великого гражданина» и «вождя демократа», а 5 мая Центральный комитет Петроградского союза вольнонаемных служащих всех главных управлений, учреждений и учебных заведений Военного и морского ведомства обращался к «Свободному Гражданину Великой свободной России»[618]. 6 мая и автор другой оборонческой газеты писал: «Теперь нам важно обязательно оправдать доверие этого великого гражданина и страдальца за судьбу своего народа. Мы должны доказать, что мы не “взбунтовавшиеся рабы”, а граждане, достойные своего великого вождя»[619]. Одновременное употребление подобного обращения по отношению к Керенскому разными людьми, в разных текстах, свидетельствовало и о повышении его статуса в ходе кризиса, и об укреплении авторитета вождя.

Информация о покушении на Керенского, поступившая в день его знаменитого выступления, общий болезненный вид политика, «крик души» в его речи – все это усилило мобилизацию заботы о вожде (уже упоминавшее направление в строительстве культа вождя). Известное соревнование в патриотической жертвенности можно наблюдать, сравнивая выступления больного Гучкова и страдающего Керенского, который становится жертвой покушений и носит руку на перевязи. Призывы беречь вождя присутствуют и в цитировавшихся выше письмах и резолюциях, и в газетных статьях.

В описании А. И. Солженицына министр юстиции, произносящий речь о «взбунтовавшихся рабах», предстает как честолюбец, желающий любой ценой добиться ораторского успеха. Отчеты, публиковавшиеся в газетах, позволяют дать такую интерпретацию, а состязание лучших думских ораторов, выступавших 27 апреля, действительно могло подтолкнуть Керенского к произнесению речи. Однако если рассматривать политический контекст этого выступления, то такая характеристика представляется недостаточной. Действия Керенского в конце апреля – начале мая 1917 года были серией последовательных шагов, направленных на создание правительственной коалиции умеренных социалистов и либералов, в которой сам он занял пост военного и морского министра, существенно усилив свое влияние. В исследовании З. Галили показано, что отставка Гучкова и общественная реакция на нее заставили Церетели и некоторых других меньшевиков изменить свою стратегию и пойти на создание правительства[620]. Речь Керенского также повлияла на состояние общественного мнения и в известной степени – на принятие этого решения.

Керенский проявил себя как упорный, энергичный и жесткий политик, использовавший уговоры и угрозы, закулисное давление и публичные выступления; его талант к воздействию на общественное мнение с помощью прессы был особенно востребован. Керенский умело изолировал своих политических противников и принуждал к компромиссам союзников, стремясь создать такую конфигурацию коалиции, которая была бы выгодна ему. Речь о «взбунтовавшихся рабах» была успешным тактическим ходом, способствовавшим достижению политических целей Керенского, эта продуманная импровизация весьма удачно вписывалась в его сценарий борьбы за власть. Выступление было сопряжено с известным риском: оно отнюдь не улучшало отношений оратора с лидерами меньшевиков и эсеров. Однако этот риск был оправдан и, скорее всего, просчитан: умеренные социалисты не могли открыто и резко критиковать Керенского, ибо он продолжал оставаться необходимым для них союзником и кумиром масс.

Введя в употребление образ «взбунтовавшихся рабов», Керенский вооружил активистов разного уровня тем риторическим оружием, которое стало использоваться во всевозможных конфликтах. Одновременно он обогатил свою репрезентацию «вождя революции»: опираясь на репутацию «первого гражданина», способствовал формированию образа «великого гражданина», противостоящего и «старому режиму», и «взбунтовавшимся рабам». Его многочисленные сторонники, преследуя собственные интересы, формировали этот образ, укрепляя авторитет «революционного министра». Керенский становился образцом для граждан России, желавших избавиться от «оков рабства», превратиться в настоящих «граждан». Вождь, воспитывающий в гражданском духе народ, обличая «взбунтовавшихся рабов» и одновременно предлагая образец гражданского поведения, пример для подражания, – создавая такой образ, Керенский укреплял свой авторитет, получал дополнительный властный ресурс.