«Товарищ Керенский»

Едва ли все семеновцы в глубине души считали Керенского «лучшим из лучших». Не очевидно и то, что офицеры элитного полка были искренними сторонниками демократии. Но сложно предположить, что более тысячи боевых наград могло быть пожертвовано ветеранами военному министру, если он не пользовался в этой среде авторитетом. И вряд ли это было лишь проявлением гостеприимства энергичных и честолюбивых комитетчиков. Во всяком случае, инициатива старейшего полка российской армии, вероятно, не оставила равнодушными многих и послужила примером для других военнослужащих – такие инициативы становились элементом ритуала встреч Керенского. Масштабы пожертвований, собранных в те дни министром, не могли не впечатлять. Во время поездки Керенского на фронт ему вручили до 200 тысяч рублей на помощь «борцам за свободу» и на иные цели. Корреспондент самого распространенного в стране издания сообщал: «В вагоне министра лежат грудами Георгиевские кресты и золотые вещи, отданные ему разными лицами»[801]. Эти пожертвования могли служить доказательством успеха пропагандистской поездки Керенского: герои Великой войны, жертвуя боевые награды военному министру, укрепляли его авторитет.

Вскоре вождь армии получил новый знак признания со стороны фронтовиков. 13 мая, после посещения Керенским 3-го Кавказского армейского корпуса, столь гостеприимно встречавшего министра, собрание георгиевских кавалеров этого прославленного соединения приняло постановление:

Первому гражданину министру революционных российских войск армии и флота Александру Федоровичу Керенскому пожаловать Георгиевский крест 2[-й] степени за № 27087 – тот самый крест, который гражданин солдат 3[-го] Кавказского инженерного полка Д. А. Виноградов, воодушевленный призывом министра к защите свободы России, сорвал с своей груди и передал министру в знак своей преданности и понимания долга.

Жалуется крест господину гражданину министру как выдающемуся герою, совершившему великие подвиги в борьбе за свободу земли Русской, и как нашему вождю, который, прибывши к нам на театр военных действий 13[-го] сего мая, пламенным словом своим зажег сердца бойцов 3[-го] Кавказского корпуса и создал страстный порыв единого желания ринуться вперед на врага для спасения чести и славы России и закрепления завоеванной свободы[802].

Для вручения ордена специальная делегация была направлена в Петроград. Испытанные воины, «граждане солдаты», публично признавали Керенского, «министра революционных войск», героем, достойным награды. Это влияло на репрезентации «вождя революционной армии» и корректировало их восприятие. Очевидно, министр счел, что принятие ордена было бы бестактностью. Именно так, наверное, оценило бы этот поступок и общественное мнение (трудно было не вспомнить награждение Георгиевским крестом бывшего императора в 1915 году). К тому же немалая часть социалистов считала всю наградную систему анахронизмом, знаком «старого режима». Однако некоторые военнослужащие были возмущены отказом Керенского от ордена. Некий полковник писал министру из Ревеля: «Вы должны подчиниться этому решению, благоговейно принять и носить присужденный Вам крест»[803].

И георгиевские кавалеры 3-го Кавказского корпуса, и те военнослужащие, которые передавали Керенскому свои награды, и полковник, требовавший от министра принятия и ношения ордена, – все они считали его достойным наград, героем. Керенского именовали «героем» и ранее – героем революции. Например, З. Гиппиус, Д. Мережковский и Д. Философов 17 марта направили ему письмо, в котором именовали его «истинным героем восстания народного»[804]. В других обращениях того времени революционного министра называли «героем России», «самоотверженным борцом, героем, гражданином», «народным героем», «доблестным историческим героем»[805]. Комитет 2-й армии уже в начале мая выражал уверенность, «что армия приложит все силы и не дрогнет в тяжелой борьбе во главе с народным героем»[806].