«Товарищ Керенский»

Руководство партии c. – р. всегда рассматривало Керенского как случайного члена партии, органически не связанного с ее основным руководящим ядром, как в известной мере попутчика, не принимавшего участия в нелегальной работе партии в дореволюционный период. Для широких же кругов населения Керенский и партия с. – р. представляли одно неразрывное целое. Керенский в глазах страны олицетворял партию с. – р. За подобную оценку партия с. – р. расплачивалась уже в первые месяцы Февральской революции, когда чрезвычайная популярность Керенского привлекла в ряды партии с. – р. огромные массы сочувствующих из кругов интеллигенции, мелкой буржуазии, кооперации, влила в партию с. – р. элементы социально разнородные, быстро разводнившие основные подпольные кадры партии – выкованные в период борьбы с царским правительством, – и толкавшие партию вправо. Но еще больше партия с. – р. пострадала, когда популярность Керенского, в особенности после Июньского наступления, пошла резко на убыль и рабочий класс и крестьянская часть армии свое разочарование Керенским перенесли на партию c. – р. в целом. Вместе с тем, благодаря участию Керенского в правительстве с первых же дней революции, у партии с. – р. не было периода, когда она находилась бы в открытой оппозиции к правительству. А ведь период оппозиции для всякой политической партии является периодом накапливания сил, их оформления, организации, политической консолидации, идейного сплачивания[900].

Конечно, нельзя не учитывать те драматические условия, в которых создавался этот текст: можно предположить, что на допросе в НКВД Гоц был склонен преувеличивать разногласия между испытанными лидерами партии и популярным в 1917 году министром, от которого двадцать лет спустя следовало максимально дистанцироваться. Однако характерно, что и в откровенном письме Керенского, и в показаниях Гоца конфликт ветеранов партии и Керенского рассматривается как фактор огромного политического значения. Близки и оценки «партийного патриотизма» главы Временного правительства, хотя знак оценки меняется: Керенский признает, что был готов жертвовать «партийной догмой», а Гоц указывает, что наиболее популярный лидер Февраля оставался чужим в руководстве эсеров.

Можно предположить, что на мнения и Керенского, и Гоца повлияли важнейшие события революции и Гражданской войны, победа большевиков и поражение социалистов-революционеров. Однако противоречия между партийной элитой и Керенским проявились еще в мае 1917 года, а вскоре перестали быть тайной и для общественного мнения: на III съезде партии, состоявшемся в Москве 25 мая – 4 июня, Керенский не набрал нужного количества голосов, чтобы быть избранным в Центральный комитет. Итоги голосования стали политической сенсацией: популярный министр, который для многих людей был наиболее известным лидером социалистов-революционеров, не получил поддержки со стороны партийной элиты.