«Товарищ Керенский»

Именно в это время произошло слияние двух важных культурных традиций, получивших новый импульс для своего развития после Февраля. Традиция прославления «военного вождя», «верховного вождя», бывшая важным элементом российской патриотической традиции, испытала воздействие революционной политической культуры. В то же время традиция прославления авторитетных «борцов за свободу», революционных вождей, вождей политических партий была подвергнута известной милитаризации и использовалась «революционными оборонцами» для подготовки наступления. Меньшее, скрытое, но все же ощутимое воздействие оказывала на формирование культа вождя и монархическая традиция. Представляется, что о ее влиянии свидетельствовало сравнение Керенского с «солнцем».

Появились образы и риторические приемы, использовавшиеся затем советской политической культурой. Фигура Керенского оказалась на пересечении этих культурно-политических процессов, а сам креативный министр внес немалый вклад в создание «протосоветской» политической культуры. Важной частью этого вклада был культ вождя. Создатели культов Ленина, Троцкого, а затем и Сталина, культов советских вождей меньшего масштаба активно использовали наработки, опробованные и распространенные сторонниками Керенского.

Наряду с красным флагом, «Рабочей Марсельезой» и другими революционными песнями Керенский на время стал важным политическим символом новой страны. Популярность министра, которой способствовали различные политические силы и коммерческие структуры, была одной из предпосылок его сакрализации. В свою очередь, сакрализация Керенского, трактуемая по-разному, начала регулировать прославление Керенского, в том числе отвергая некоторые формы подобного прославления – статус «гения», «символа», «солнца» не предполагал даже намека на снижение образа вождя: великий вождь не должен был становиться персонажем «легкого жанра». Такая появлявшаяся по инициативе граждан новой России цензура, напоминавшая о практиках монархии, свидетельствовала о появлении настоящего культа Керенского.

Заключение

В мае 1917 года в петроградской газете интернационалистов «Новая жизнь» была опубликована статья А. А. Богданова, посвященная отношению различных партий к своим лидерам[1218]. Известный философ, писатель, экономист, естествоиспытатель, врач знал не понаслышке политическую культуру социалистического движения: в 1905–1909 годах он, наряду с Лениным, был одним из лидеров большевиков. Богданов отмечал, что в различных российских партиях большую роль играет «диктатура лидеров», представляющая «власть духовную», основанную «на свободной вере». Автор предполагал, что в случае успеха партии, организационным фундаментом которой является авторитет вождя, принципы ее действия повлияют на складывающийся общественный и государственный строй:

Каждая организация, когда ей удается приобрести решающее влияние в общественной жизни и строительстве, неизбежно, независимо от формальных положений ее программы, стремится провести в обществе свой собственный тип строения, как непосредственно близкий и привычный: всякий социальный коллектив перестраивает, насколько может, всю социальную среду по своему образу и подобию. И если это – авторитарный тип, основанный на господстве – подчинении, хотя бы и духовном, то роковым образом отсюда получается авторитарная тенденция и в социальном строительстве, как бы ни была демократична, коммунистична и т. д. программа.