«Товарищ Керенский»

Самопожертвование героя революции напоминало некоторым публицистам об образе религиозного аскета, подвижничество которого наделяет его особым даром, позволяя творить настоящие чудеса[492]. Другой автор той же провинциальной газеты через месяц писал, также сравнивая политика с мифическим героем:

Собиратель народа.

Такое название «Русская воля» дала А. Ф. Керенскому, совершающему в настоящее время действительно труд Геркулеса.

Удивительно, что совершает этот труд человек больной, физически слабый, сильный только своим духом.

И дух этот творит чудеса, носится над рассыпающейся Россией, как в Библии Дух Божий над водою.

Да будет свет[493].

Такие сравнения не казались кощунственными или хотя бы преувеличенными даже некоторым искренне верующим людям. И через два месяца после этой публикации газета сторонников реформирования православной церкви писала о таинственной энергии больного, самоотверженного вождя, позволяющей ему выполнять свою важную миссию спасения Отечества: «Какая могучая сила скрыта в этом больном, замученном, почти обескровленном человеке! И как не падет он под тяжестью того креста, который положил себе на плечи? Как не слабеет его голос, призывающий и губящий, как голос совести? И разве можно постичь тайну его вездесущей и неугасимой энергии?»[494]

Но не только состояние здоровья министра пробуждало тревогу у его сторонников. В прессе читатели встречали сообщения о покушениях на его жизнь, и они также становились поводом для выражения солидарности с политиком. В газетах появились сведения о том, что в Таврическом дворце 6 марта публично совершил самоубийство штаб-ротмистр Г. А. Левинг, который якобы хотел убить Керенского. Довольно быстро следственная комиссия пришла к выводу, что самоубийца в действительности не имел намерения покушаться на жизнь министра[495]. Однако общественное мнение в течение нескольких дней было уверено, что политику угрожала смертельная опасность. Весть эта побудила некоторые организации спешно принять резолюции в поддержку министра. Так, артиллерийские техники и пиротехники артиллерийских учреждений Петрограда и его окрестностей, а также действующей армии, обращаясь к Керенскому, сообщали, что «не могли пройти мимо печального факта покушения на Вашу жизнь, выражают глубокое возмущение против этого деяния, шлют привет и желания дальнейшей плодотворной деятельности на славу свободной России». Офицеры и матросы 2-го Балтийского флотского экипажа выражали сочувствие политику, заслуги которого они особенно ценили и за жизнь которого, «столь драгоценную в это время нашей дорогой родине», особенно беспокоились[496].

Слухи об опасностях, угрожающих жизни Керенского, возникали вновь и вновь и нередко опровергались. Например, газеты сообщали, что «на запрос из ставки главнокомандующего Северным фронтом получен ответ», согласно которому «товарищ Керенский в ночь на 25 марта благополучно проследовал через ставку и совершенно здоров. Таким образом, все слухи о несчастье с А. Ф. Керенским ложны и ни на чем не основаны»[497].

Вместе с тем иногда министру действительно угрожала опасность. В день торжественного заседания членов четырех Государственных дум, 27 апреля, в Таврическом дворце задержали подозрительного человека, при нем было обнаружено взрывчатое вещество. Арестованный признался, что хотел совершить покушение на Керенского[498]. И впоследствии возникали слухи о смерти министра, провоцировавшие волны панических настроений. Как мы увидим ниже, в разных городах во время Июньского наступления передавали, что Керенский ранен, и газета Военного министерства опровергала эти слухи[499]. Но они возникали вновь и вновь – передавали даже, что он погиб в бою.

Ни один другой политик не оказывался объектом такого количества подобных слухов. Отчасти это можно объяснить тем, что какие-то покушения на жизнь Керенского действительно готовились и приходилось опасаться новых террористических актов. Но также можно предположить, что появлению все новых и новых слухов способствовало распространенное острое чувство особой тревоги за жизнь вождя.