Товарищ комбат

— Прошу к аппарату товарища Гунько[1].

— Гунько ведет переговоры с верхом, — Кайда по голосу узнал адъютанта командующего армией.

— «Леопард», я «Каштан», к аппарату Пожарского[2].

— Пожарского нет, ждите товарища Гунько, он вами интересовался! — ответил адъютант генерала Рыбалко.

Комдив обрадовался этому известию. «Значит, разыскивают», — подумал он, надеясь на помощь. Кайде многое было еще не ясно. Он считал, что непременно надо переговорить с генералом Рыбалко, доложить ему обстановку и попросить помощи. Полковник еще не отдавал полностью себе отчета в том, что должен был действовать самостоятельно, не дожидаясь помощи командующего, и что потерянные часы могут оказаться пагубными для всей дивизии.

Связь с КП армии окончательно прервалась. Повторные попытки радиста восстановить связь не увенчались успехом.

Полковник Кайда тяжело опустился на стул. Разрывы бомб и снарядов отдалялись к востоку. Чуть слышное эхо боя удручающе действовало на комдива. Сейчас он думал не о своей судьбе, а о людях, попавших вместе с ним в окружение. И больше всего комдива волновали потери. Они были значительны и, главное, ни к чему не привели.

Второй час не переставая шел мокрый снег, завывала вьюга. Дверь раскрылась, и в избушку вошли командир и начальник политотдела приданной танковой бригады. Они прибыли к комдиву и начальнику политотдела дивизии, чтобы обсудить создавшуюся обстановку.

— Итак, товарищ полковник, прорыв из окружения не удался, — без обиняков начал генерал-майор танковых войск И. И. Волков, командир приданной танковой бригады.

— Товарищ генерал, вы не хуже меня знаете, насколько противник превосходит нас в танках, артиллерии и пехоте, — тихо отозвался Кайда.

— Дело не только в превосходстве. Главный удар вы сосредоточили против сильного участка обороны противника. И это, прежде всего, следствие полного бездействия разведки.

— Разведка, к сожалению, тоже оказалась в трудном положении.

— Каково ваше решение?

— Необходимо установить связь со штабом армии или фронта, уточнить направление выхода из окружения, заручиться их поддержкой и тогда начать действовать.

— Если бы штаб армии имел такую возможность, то давно бы помог.

— И что же предлагаете вы? — низко склонив голову над картой, спросил Волкова Кайда.

— Сейчас нам дорого обходится каждая упущенная минута, связь со штабом армии вряд ли удастся восстановить. Бездействовать — значит погубить всех. В соответствии с создавшейся критической обстановкой предлагаю общее руководство по осуществлению прорыва из окружения поручить командованию танковой бригады.

Полковник Кайда не ожидал такого поворота событий.

— Вы потеряли уверенность в успехе прорыва, — чуть помедлив, добавил Волков. — Командир, не верящий в победу, беспомощен.

— В таком случае выслушаем мнение начальника политотдела дивизии, — стараясь быть спокойным, сказал Кайда, надеясь на его поддержку.

— В создавшейся обстановке до выхода из окружения командование дивизией должно быть передано тому, кто верит в победу, — неожиданно для Кайды поддержал комбрига начальник политотдела дивизии. — К тому же роли наших соединений переменились, дивизия понесла большие потери, а танковая бригада сумела сохранить боеспособность и является главной ударной силой для прорыва вражеского кольца окружения.

Кайда не возразил.

Все разошлись. Домик, который служил штаб-квартирой комдиву, сразу опустел. «Судьба играет человеком, — невольно подумалось Кайде. — Лишь накануне поздравили с правительственной наградой, а сегодня отстранили от командования дивизией».

Низко склонив голову, он думал о том, что будет с ним, когда дивизия выйдет из окружения. Выйдет ли?..

…Комбриг Волков решил прорывать кольцо окружения в двух направлениях.

Левая колонна под командованием генерал-майора Волкова располагала четырьмя танками КВ, двадцатью семью тридцатьчетверками, двумя «катюшами» на танкетках, за которыми следовали два десятка автомашин с боеприпасами и горючим. Остатки 297-го стрелкового полка, куда входил взвод Губкина, составили танковый десант и использовались в основном в походном охранении. На каждом танке разместился десант — по восемь — десять стрелков.

Все эти силы были приведены в полную боевую готовность и расположились в глубокой балке, протянувшейся на несколько километров. В правой колонне под командованием начальника штаба дивизии было восемь тридцатьчетверок, четыре бронеавтомобиля и остатки 184-й стрелковой дивизии — около полутора тысяч солдат и офицеров с обозом на тридцати двух автомобилях и пятидесяти подводах.

Перестал валить снег, небо постепенно очистилось от туч. Вражеские самолеты не заставили себя долго ждать. Вначале появились «мессершмитты», за ними — «юнкерсы». Встав в круг, бомбардировщики начали бомбить старый район сосредоточения дивизии, где еще оставались тыловые подразделения.

Генерал Волков решил начать прорыв в девятнадцать часов, а до этого приказал занять круговую оборону и готовиться к предстоящему бою.