Товарищество Кольца

На следующее утро Фродо проснулся рано, чувствуя себя здоровым и бодрым. Он прошел на террасу, расположенную над громкозвучным Бруиненом, и стал оттуда следить за бледным, холодным солнцем, восходящим над далекими горами и посылающим свои лучи сквозь тонкий серебряный туман. Роса сверкала на желтых листьях, и тонкие сети осенней паутины дрожали на каждой ветви. Сэм шел за Фродо, молча втягивая воздух ноздрями, и с удивлением снова и снова поглядывал на огромные восточные пики. Их вершины белели снегом.

У поворота дороги они увидели вырезанную из камня скамью. На ней, погруженные в разговор, сидели Гэндалф и Бильбо.

— Доброе утро! — приветствовал Бильбо. — Как себя чувствуешь? Готов к Большому Совету?

— Я готов ко всему, — ответил Фродо, — но больше всего мне хотелось бы сегодня побродить по долине. Хочу пройти вон в ту сосновую рощу. — Он указал на дальний склон Ривенделла, к северу.

— Тебе представится такая возможность позднее. А пока рановато строить планы, — сказал Гэндалф, — нам многое нужно выслушать и обсудить сегодня.

В это время послышался чистый мелодичный звон.

— Это колокол, извещающий о начале Совета. Пойдем скорей! — воскликнул Гэндалф. — Вы с Бильбо оба приглашены. 

Фродо и Бильбо поспешили вслед за волшебником по вьющейся тропе назад, к дому. За ними, не получивший приглашения и временно забытый, поплелся Сэм.

Гэндалф провел их к порогу, где накануне вечером Фродо нашел своих друзей. В долине теперь царило ясное осеннее утро. В реке журчала вода. Пели птицы, и всеобъемлющий мир лежал на земле. Для Фродо его опасное бегство и разговоры о Тьме, сгущающейся в мире, превратились теперь в воспоминания о беспокойном сне, но лица собравшихся на Совете были серьезны.

Здесь был Эльронд, вкруг него молча сидело еще несколько эльфов, людей и гномов. Фродо увидел Глорфиндела и Глойна. В углу, как всегда в одиночестве, сидел Скороход, такой знакомый благодаря старой поношенной одежде рейнджера. Эльронд пригласил Фродо сесть рядом с собой и представил его собравшимся.

— Это, друзья мои, хоббит Фродо, сын Дрого. Мало кто прибывал сюда с более важным делом, миновав по пути такие большие опасности.

Затем он назвал тех, кого Фродо не встречал раньше. Рядом с Глойном сидел молодой гном — это был его сын Гимли. Возле Глорфиндела — несколько членов Совета из дома Эльронда, главным среди них был Эрестор. Был здесь и Гальдор, эльф из Серой Гавани, прибывший с поручением от Кирдана Корабельщика. Здесь был также незнакомый эльф, одетый в зеленое и коричневое, — Леголас, вестник своего отца Трандуила, короля эльфов северного Мерквуда. А немного в стороне сидел высокий человек с красивым и благородным лицом, темноволосый и сероглазый, гордый и строгий на вид.

Он был в плаще и сапогах, как будто приготовился к путешествию верхом, и хотя на нем была богатая одежда, она, не исключая плаща, подбитого мехом, несла на себе следы долгого путешествия. На нем еще было серебряное ожерелье с единственным белым камнем, его локоны падали на плечи, к перевязи был подвешен большой рог, отделанный серебром, который теперь лежал у него на коленях. Человек с удивлением взглянул на Фродо и Бильбо.

— Это, — сказал Эльронд, поворачиваясь к Гэндалфу, — Боромир, человек с Юга. Он прибыл нынче утром и просит совета. Я пригласил его, потому что здесь он получит ответы на свои вопросы.

Не все, о чем говорилось и что обсуждалось на Совете, стоит пересказывать. Многое было сказано о событиях в мире, особенно на Юге и в землях к востоку от Гор. Фродо слышал об этом немало, но рассказ Глойна был новым для него, и, когда гном заговорил, Фродо слушал его не отрываясь. Очевидно, несмотря на занятость своим искусным трудом, гномы Одинокой Горы были очень встревожены.

— Много лет назад. — рассказал Глойн, — смутная тень легла на наш народ. Откуда она пришла, мы вначале понять не могли. По секрету передавались слова: поговаривали, что мы закрылись в ограниченном пространстве, а в широком мире можно найти больше богатства и великолепных вещей. Некоторые говорили о Мории, о подземельях, сделанных трудами отцов — в нашем языке они называются Казаддум. Утверждали, что сегодня мы достаточно сильны, чтобы вернуться туда.

Глойн вздохнул:

— Мория! Мория! Чудо Северного мира! Слишком глубоко мы зарылись в ее недра — и разбудили безымянный Страх. После бегства детей Дюрина долго пустовали ее обширные дворцы. Теперь мы вновь говорили о ней с желанием, но вместе и со страхом: на протяжении жизней многих королей ни один гном не осмеливался пройти в двери Казад-дума, ни один, кроме Трора, да и тот погиб. Наконец Балин, наслушавшись разговоров, решил идти. И хотя Дайн дал разрешение очень неохотно, Балин взял с собой Ори, Ойна и многих других гномов, и они отправились на юг.

Это было почти тридцать лет назад. Время от времени мы получали от них весточку, и новости казались хорошими: в сообщениях говорилось, что они достигли Мории и начали там большие работы. Но затем наступило молчание, и с тех пор оттуда не пришло ни слова.