Товарищество Кольца

Мир юн был, горы — зелены,
И незапятнан — лик Луны.
Не знали холм и дол имен,
Когда был Дюрин пробужден.
И холм, и дол им назван был;
Из родников он первым пил;
Зеркальным озеро назвал,
В чью гладь взглянул и увидал
Венец новорожденных звезд
Над тенью собственных волос.

Мир цвел в кольце высоких гор

Во дни допредь печальных пор,
До бегства сильных королей
 За волны Западных морей.
И Нарготронд, и Гондолин
Сияли в ходе тех годин.

Был Дюрин тоже королем

На троне каменном, резном,
В столбах, связующих собой
Подножье с кровлей золотой,
Где свет хрустальных фонарей,
Свободный от ночных теней,
Просторный озаряя зал,
Переливался и сверкал.

Там в наковальню молот бил,

Чекан звенел, резец чертил;
Там щит, копье, топор и меч
Росли, как лес, для новых сеч.
Клинок откован, свит эфес,
И в довершенье всех чудес
Там всякий как письмо читал
Металл, берилл или опал.

Среди подгорных мастеров

Звучал и рокот струн и слов,
Фанфары пели у ворот,
И славил Дюрина народ.

Стал мир седым, в пустых горах

Огонь сошел в золу и прах.
Где Дюрина была страна,
Царят лишь тьма и тишина,
И сам он в Мории почил,
Схоронен в Казад-думе был.
Но звезд мерцает череда
В Зеркальном озере всегда:
Там под водой венец лежит
И ждет, покуда Дюрин спит.

— А что, мне нравится, — сказал Сэм. — Я хотел бы запомнить. Мория, Казад-дум... Но как подумаешь о всех этих фонарях, тьма кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?

Гимли глубокомысленно молчал.

— Груды драгоценностей? — переспросил Гэндалф. — Нет. Орки часто грабили Морию, и здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор как отсюда бежали гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких местах: они утонули в воде — или в Тени Страха.

— Почему же гномы хотят вернуться сюда? — спросил Сэм.

— Из-за митрила — ответил Гэндалф, — богатство Мории не в золоте и драгоценностях, игрушках гномов, и не в железе, их слуге. Да, все это они находили тут, это правда, особенно железо. Но им не нужно было выкапывать их. Все, что им необходимо, они могли получить при торговле. Ибо здесь, и больше нигде во всем мире, находят серебро Мории, или истинное серебро, как некоторые называют его. Митрил — так звучит это название на языке эльфов. Гномы дали ему имя, которое неизвестно никому. Митрил в десять раз дороже золота, а теперь вообще бесценен: мало его осталось на земле, и даже орки не осмеливаются добывать его здесь. Жилы уходят к северу, к Карадрасу, и вниз, во тьму. И гномы не рассказывают об этом. Но если митрил был основой богатства гномов, он же послужил и причиной их гибели: они рыли слишком глубокие шахты и разбудили то, от чего бежали, — Проклятие Дюрина. То, что они успели добыть, почти целиком досталось оркам и отдано ими в качестве дани Саурону. А тот жаждет его.

Митрил! Все народы жаждут его! Его можно было ковать, как серебро, и полировать, как стекло, и гномы делали из него металл, легкий и более прочный, чем закаленная сталь. Он красив как обычное серебро, но красота его не тускнеет. Эльфы очень любили его и, в частности, использовали для изготовления итильдина, звездно-лунного, который вы видели на двери. У Бильбо была кольчуга из митриловых колец, подаренная ему Торином. Интересно, что с ней теперь? Вероятно, все еще собирает пыль в доме мэтомов в Майкл-Дельвинге.

— Что? — воскликнул Гимли, нарушая молчание. — Кольчуга из серебра Мории? Да, это был королевский подарок!

— Точно, — согласился Гэндалф. — Я никогда не говорил Бильбо об этом, но кольчуга стоит больше, чем весь Шир со всем его содержимым.