Традиция пророчеств о противостоянии России и Запада. Попытка научного взгляда

Таким образом, явление иконы было понято в первую очередь как предсказание спасения России. Этой идее соответствуют и некоторые мотивы, характерные для православных кругов революционной эпохи. Так, примечательный рассказ на эту тему мы находим у протоиерея Сергия Булгакова: «Перед самым октябрьским переворотом мне пришлось слышать признание одного близкого мне человека. Он рассказал с величайшим волнением и умилением, как у него во время молитвы перед явленным образом Богоматери на сердце вдруг совершенно явственно прозвучало: Россия спасена. Как, что, почему? Он не знает, но изменить этой минуте, усомниться в ней, значило бы для него позабыть самое заветное и достоверное»[102]. Возможно, что Сергий Булгаков говорит здесь о себе, по примеру апостола Павла приписывая свой мистический опыт вымышленному им лицу — в 1922 году он снова обращается к этой теме: «Россия спасена раздалось в моем сердце перед большевицким переворотом в 1917 году откровение Богоматери (во владычной ее Иконе) и я верю и верен этому завету. Но в ответ на это историческая Россия погибла, значит она спасется через гибель и смерть, воскресая, но Воскресение нам непонятно, оно — чудо»[103].

Однако подобное самое общее толкование, рисующее спасение России как некоторое немыслимое и непредставимое действие, могло бы удовлетворять только первых почитателей иконы. Надежда на спасение России в значительной мере не оправдалась — страну ожидала ужасающая гражданская война, террор и голод, у власти в России оказалась партия большевиков с ее антирелигиозной политикой, впереди были ужесточение политической диктатуры и репрессий. Таким образом, первоначальная надежда на то, что «Богородица все устроит» должна была казаться не оправдавшейся и надежды должны были быть перенесены на будущее. Возможно, с этим связано развитие другой версии толкования явления Державной иконы, которую можно было бы назвать монархической.

Согласно ей, явление иконы, изображающей Богородицу в виде правящей императрицы, произошедшее в бывшей вотчине русских царей, селе Коломенском, однозначно связывает это явление с российской монархией и предвещает ее будущее восстановление. Рациональный анализ с первого взгляда не объясняет, в чем тут дело. Как, например, отмечает современный историк М. А. Бабкин, идея коронации Богородицы, вместо русских царей теперь правящей Россией, скорее подразумевает рассмотрение революции и свержения Романовых как положительного явления, коль скоро вместо них теперь воцарилась Богородица[104]. Однако мы обычно не встречаем подобное толкование в богословских размышлениях об этой иконе. Судя по всему, она сразу была воспринята несколько иначе — скорее не как указание на то, что Богородица получает царскую власть, а как указание на освящение Богородицей символов российской имперской власти, символ освящения монархии и Российского государства. Не Дева Мария получает вместе с российской короной царскую власть, а российская корона и скипетр получают святость и сохранность как следствие их хранения Богородицей. Дева Мария не может получить какого-то нового статуса от обретения российской короны, но Россия и российские регалии могут получить новый статус в результате их хранения Богородицей. Подобный взгляд делает монархическое толкование явления Державной иконы достаточно понятным и логичным.

Когда впервые появляется монархическое толкование явления Державной иконы? Скорее всего, первоначальное народное почитание иконы в 1917 году было далеко от монархизма — в период Временного правительства монархия была крайне непопулярна, как в народных, так и в церковных кругах. Первые факты, позволяющие говорить об интересе к этой иконе со стороны монархических кругов, появляются в 1918 году. Так, по свидетельству Е. И. Безак, в конце 1918 года патриарх Тихон через епископа Нестора Камчатского передал генералу А. Ф. Келлеру шейную иконку Державной Богоматери[105]. Как известно, граф Келлер был одним из немногих военных, сохранивших верность царю в дни падения монархии; в 1918 году он должен был возглавить монархическую Северную армию и руководил обороной Киева от войск петлюровцев. Монархические и крайне правые взгляды графа Келлера были хорошо известны, что и привело к его отставке и последующему убийству петлюровцами. Передача графу Келлеру списка Державной иконы патриархом Тихоном могла свидетельствовать как об уже сложившейся ассоциации этой иконы с монархическими кругами, так и о монархических симпатиях самого патриарха. Еще более очевидными монархические тенденции становятся в среде русской эмиграции в 1920–30-е годы. Так, в Ницце в 1930-е годы по инициативе семей Бехтеевых и Безак был основан храм Державной иконы Богородицы — один из немногих храмов русской эмиграции, подчинявшихся Московской патриархии. Монархические симпатии организаторов этого прихода вполне однозначно свидетельствуют об интересе к Державной иконе со стороны людей соответствующих взглядов.