Траектория полета

– Мейси не велела мне возвращаться. Сказала, что не хочет меня видеть. Я согласилась только потому, что не знала, как сделать ее довольной – если меня больше не будет в ее жизни. К тому же я все равно планировала уехать куда-нибудь, где меня никто не знает. Хотела продолжить учиться, сделать настоящую карьеру. Сделать себе жизнь. И обещала ей, что не вернусь. И никогда не попытаюсь вернуть себе Бекки. – Я закусила губу, вспоминая первый раз, когда увидела ее маленькое сморщенное личико, и как даже тогда я знала, что не сумею быть матерью. – Я всегда буду ее тетей. Если Мейси захочет, чтобы она узнала правду, когда станет взрослой, – ее дело. Но у меня никогда не возникало сомнений, что я приняла правильное решение.

– Вы когда-нибудь говорили ей, что не жалеете о своем решении? Что никогда не передумаете?

Я покачала головой.

– Мне и не надо говорить. Она моя сестра.

Он погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Тронул мой подбородок, заставляя взглянуть на него.

– Итог стоил того?

Стоил. Я никогда не думала об этом таким образом – что мое решение имеет какую-либо стоимость. Но оно, конечно, имело. Как любое решение что-то отдать, чтобы что-то получить взамен.

– Не знаю. Я добилась всего, чего хотела. Но потеряла сестру.

Он отнял руку от моего подбородка, и я сразу ощутила, как мне не хватает его прикосновения.

– Мейси знала, чего она хочет больше всего в жизни. А вы? Чего вы хотели больше всего?

Я грустно усмехнулась – он мог бы стать замечательным психотерапевтом. Я мысленно просмотрела длинный список того, кем хотела стать, когда училась в младших классах – ветеринар, космонавт, олимпийская чемпионка по бегу – пока не остановилась на слове, которое накрывало тенью наше с Мейси детство.

– Не быть обыкновенной. Берди однажды сказала Мейси и мне, что нам не стать такой, как она, потому что она никогда не была обыкновенной.

– А теперь?

– Не знаю. Мне не хватает сестры. – Я встала. Меня внезапно охватило желание двигаться. – А вы? Чего вы хотите?

Я смотрела на луну, слышала, как он поднялся и встал за моей спиной так близко, что его дыхание касалось моей шеи.

– Что, моя очередь?

– Конечно.

Он долго молчал, как будто задумался об этом впервые.

– Я хочу снова понять свое место в мире. Хочу счастья. В моей прежней жизни Брайан и Кейт были частью и того и другого. Я не знаю, смогу ли их мысленно отделить от себя и начать с чистого листа.

Волны качались под пристанью, и я двигалась с ними, чувствуя себя частью воды.

– Пчелы пролетают многие мили в поисках нектара, у них такая навигационная система, что они никогда не заблудятся. В фольклоре пчелы часто символизируют человеческую душу. Потому что умеют всегда находить путь домой.

– Значит, подобно пчелам, мы должны уметь найти обратную дорогу, как бы далеко ни ушли?

– Да, примерно так. Я очень хотела бы в это верить.

– Хотите вернуться и жить здесь?

– Необязательно. Просто снова стать собой.

Он развернул меня к себе и взял мои руки в свои.

– Знаете, что я думаю?

Он сжал мои руки, как будто боялся, что я убегу.

– Что?

– Может быть, вам с Мейси нужно понять, что́ сделало Берди такой, чтобы поверить – в случившемся нет вашей вины.

– Да. Как будто такое возможно.

– И если вы хотите вернуть Мейси, то, может быть, вам нужно сделать первый шаг. Попросить у нее прощения. Даже если вы думаете, что ни в чем не виноваты.

Я на секунду задержала дыхание, потом выпа-лила:

– Тогда, может, вам позвонить Брайану и сказать ему, что вы его прощаете?

Он помолчал, глядя мне в глаза.

– Да. Наверное, я заслужил. И вы, вероятно, правы. Всегда трудно слышать правду от другого, так?

Совершенно внезапно он наклонился и поцеловал меня. Прикосновение его губ было мягким, теплым и волнующим – и закончилось раньше, чем я поняла, что происходит. Он посмотрел на меня, как бы ожидая чего-то.

– Зачем вы это сделали?

– Потому что мне захотелось.

Я качала головой из стороны в сторону снова и снова, сама не понимая почему.

– Думаю, вам пора возвращаться в Нью-Йорк.

Развернувшись, я быстро пошла к берегу, стремясь поскорее уйти от него подальше.

– Вы не обыкновенная, – сказал мне в спину Джеймс. – Вы не смогли бы стать обыкновенной, даже если бы очень сильно постарались.

Я шла, не останавливаясь, до самого дома Марлен, глядя, как тени от лунного света ползут между ее скульптурами, все еще ощущая поцелуй Джеймса на губах и гадая, почему мне так хочется плакать.

Глава 31

«Царица-матка – единственная пчела в улье, на конце жала которой нет зазубрин.

Поэтому она может жалить больше одного раза, как оса».

Из «Дневника пчеловода» Неда Бладворта

Берди