Трагедия династии Романовых

Balthazar war in selbiger Nacht
Von seinen Knechten umgebracht[17]

.

Чтобы так кстати вспомнить строки Гейне, надо хорошо знать поэзию, обладать определенной литературной культурой. С другой стороны, выбор цитаты доказывает, что написавший ее иностранец, участник чудовищного убийства, – не коммунист и даже не сочувствующий большевикам. На стене соседнего помещения тоже оставлена надпись на венгерском языке: «Рудольф Лухер, горно-стрелковая часть, егерь, Триест». Думал ли пленный австриец Рудольф Лухер, что, выцарапав свое имя на стене комнаты, куда его случайно занесло, он навсегда вписал его в историю, в короткую историю русской революции?..

Тот факт, что будущих палачей набирали в ЧК, точно так же, как Мясникова, убийцу великого князя Михаила, подтвержден многочисленными свидетелями. Рабочий Якимов из охраны Авдеева в своем роде их подытожил:

«Приехавший Юровский в первый же день вызвал Медведева, который расставлял охранников внутри дома на посты I и II. Узнав, что это ему «доверил» Авдеев, Юровский сказал: «Возвращайтесь к своим служебным обязанностям, я уже затребовал в ЧК постовых». Я категорически подтверждаю точность этих слов. И действительно, через несколько дней прибыли те самые чекисты. Десять человек. Вещи привезли на лошади. На чьей – не знаю. Нам было только известно, что они явились из гостиницы «Американская».

В гостинице «Американская», где размещалась ЧК, держали особо важных «контрреволюционеров». Среди них был Сергей Смирнов, написавший в воспоминаниях «Об убийстве великих князей»:

«В тот день с 5 часов утра поднялась ужасная суета. Нас очень рано разбудил громкий шум. Мы сначала подумали, будет ведут старых и новых арестованных и заложников: на прошлой неделе однажды доставили приблизительно двести несчастных татар и крестьян. Но вскоре увидели почти всех одетых в форму чекистов, причем одни из них бегали и волновались сильнее других. Только в Перми я узнал о событиях той жуткой ночи (с 3 на 4 июля) и догадался, что они вернулись прямо с места убийства императора и членов его семьи».

Практически все чекисты принимали участие в перевозке тел членов императорской фамилии и свиты, тогда как убивали не больше пяти (по словам Быкова), почти исключительно венгры и немцы, служившие в то время в ЧК.

Москва правильно рассчитала: для убийства женщин, девушек, больного мальчика требовались профессиональные палачи, точнее сказать, люди, привыкшие убивать на войне, помилованные властями и полностью изолированные от местного населения.

Авдеев со своими рабочими для этого совершенно не годился. Его «стойкие большевики» были простыми уральскими мужиками, способными себе позволить кое-какие выходки, грубость, дерзость, насмешки над «Николашкой». Не более. По свидетельству самого Быкова, летом 1918 года «широкие рабочие массы мало интересовались судьбой бывшей императорской фамилии, содержавшейся под надежной охраной». Надежная охрана, обеспеченная Авдеевым и его помощником Мошкиным, которого арестовала ЧК, состояла именно из представителей «широких масс» местного населения. Авдеев безобразно обращался с заключенными, но делал это исключительно из тщеславия, опьяненный своей властью над бывшим царем. «Авдееву, – рассказывал один рабочий, – нравилось отказывать царю в просьбах. Это доставляло ему удовольствие. Он этим гордился перед товарищами. Ему нравилось входить без стука в комнаты царской семьи, брать лучшие куски со стола, заставлять великих княжон играть на пианино в любое время дня и ночи. Некоторые охранники подражали ему, подчеркнуто развязно держались, пели во все горло революционные и непристойные песни, рисовали на стенах грязные картинки с Распутиным в качестве главного героя».

Впрочем, не все вели себя грубо. Одни не понимали, «зачем держать этих людей взаперти», другие с любопытством наблюдали за жизнью императорской семьи и смягчались. Сам Авдеев под собственную ответственность разрешил монахиням расположенного неподалеку от города монастыря приносить заключенным молоко и сливки, продлил время прогулок и прочее в том же роде.

В конечном счете обыкновенный человек, долгое время проживший бок о бок с простыми, несчастными, терпеливыми, добрыми людьми, не способен вдруг встать посреди ночи и расстрелять их из револьвера. Выстрелить в девушек, которые на протяжении многих недель смеялись рядом с ним, играли, плакали, молились, ели скудную еду, занимались рукоделием! Или в постоянно болевшего, жестоко страдавшего мальчика, обожаемого родными, которого бывший царь сам выносил на руках в сад, о котором мать молилась день и ночь перед бесчисленными иконами (по инвентарной описи, их у нее было больше шестидесяти!).