Трагедия о Гамлете, принце датском

Розенкранц. Ничего, милорд, кроме того, что мир стал честным.

Гамлет. Значит, близок Страшный суд. Но ваша новость неверна. Позвольте расспросить вас подробней. Чем, добрые мои друзья, провинились вы перед Фортуной, что она посылает вас сюда, в тюрьму?

Гильденстерн. В тюрьму, милорд?

Гамлет. Дания - тюрьма.

Розенкранц. В таком случае весь мир - тюрьма.

Гамлет. И отличная - со множеством казематов, камер и подземелий, среди которых Дания - одно из худших.

Розенкранц. Мы так не думаем, милорд.

Гамлет. Ну, значит, для вас мир не тюрьма. Ибо нет ничего ни хорошего, ни плохого, то и другое создает мысль. Для меня мир - тюрьма.

Розенкранц. Значит, тюрьмой делает его ваше честолюбие: он слишком тесен для вашей души.

Гамлет. О боже мой, я мог бы быть заключенным в ореховую скорлупу и считать себя повелителем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.

Гильденстерн. Вот эти-то сны и являются честолюбием. Ибо самая сущность честолюбивого человека - только тень сна.

Гамлет. Но ведь сон сам по себе только тень.

Розенкранц. Верно. По-моему, честолюбие создано из столь воздушной и легкой субстанции, что оно только тень тени.

Гамлет. В таком случае вещественными являются у нас нищие, а наши монархи и не в меру возвеличенные герои только тени нищих 121. Не пойти ли нам ко двору? Потому что, честное слово, я не в силах рассуждать.

Розенкранц. |

} Мы готовы служить вам.

Гильденстерн. |

Гамлет. Этого не нужно. Я не хочу равнять вас с остальными моими слугами, ибо, говоря по чести, прислуживают мне отвратительно {122}. Но, говоря по-дружески, скажите, что вы делаете в Эльсиноре?

Розенкранц. Мы хотели посетить вас, милорд, у нас не было другой цели.

Гамлет. Такой нищий, как я, даже беден благодарностью. И все же я благодарю вас, хотя моя благодарность, дорогие друзья, не стоит и полпенни. За вами не посылали? Это ваше собственное побуждение? Вы посетили меня по собственной воле? Ну, говорите со мной по совести. Ну, ну, да говорите же.

Гильденстерн. Что нам сказать, милорд?

Гамлет. Что хотите, лишь бы это относилось к делу. За вами посылали: во взглядах ваших есть что-то вроде признания, скрыть которое у вашей скромности не хватает умения. Я знаю: добрый король и королева посылали за вами.

Розенкранц. С какой целью, милорд?

Гамлет. Об этом-то вы мне и должны сказать. Но заклинаю вас правами нашего товарищества {123}, нашей молодостью, обязательствами нерушимой любви и еще более дорогим, чем стал бы заклинать вас более искусный человек, - прямо и откровенно скажите мне, посылали за вами или нет?

Розенкранц (тихо Гильденстерну {124}). Что вы скажете?

Гамлет (в сторону). Ну, теперь вы у меня на примете. (Громко.) Если вы любите меня, не скрывайте ничего.

Гильденстерн. Милорд, за нами посылали.

Гамлет. Я сам скажу вам - зачем. Таким образом я предупрежу разоблачение вами тайны, и ни одного перышка не полиняет в данном вами королю и королеве обещании держать все это в секрете. С недавних пор, - почему, я сам не знаю, - я потерял всю свою веселость, бросил привычные занятия; и мне так тяжело, что это прекрасное строение, земля, кажется мне бесплодным мысом; этот превосходнейший балдахин, воздух, - взгляните, эта великолепная, висящая над нами твердь, этот величественный свод, выложенный золотым огнем, - кажется мне лишь скоплением гнусных и зловредных паров. Какое мастерское произведение - человек! Как благороден разумом! Как бесконечен способностями! По образу своему и движениям как выразителен и достоин восхищения! Как похож действиями на ангела! Как похож разумением на бога! Красота мира! Образец всего живущего! Однако что для меня это существо, квинтэссенцией которого является прах? {125} Человек не радует меня, ни мужчины {126}, ни женщины, хотя, судя по вашим улыбкам, вы как будто хотите это сказать.

Розенкранц. Милорд, у меня ничего похожего не было в мыслях.

Гамлет. Почему же в таком случае вы засмеялись, когда я сказал: "Человек не радует меня".

Розенкранц. Я подумал, милорд, что если это так, то какой скудный прием получат у вас актеры. Мы их обогнали в пути. Они направляются сюда, чтобы предложить вам свои услуги.

Гамлет. Тот, кто играет короля, будет желанным гостем; его величество получит от меня должное. Странствующий рыцарь пустит в дело свой меч и кожаный щит. Влюбленный не будет вздыхать даром. Меланхолик утешится в конце роли. Комик заставит смеяться смешливых. Героиня будет вольно изливать свои чувства, пусть даже захромает белый стих. Что это за актеры?

Розенкранц. Как раз те самые, которые, бывало, доставляли вам такую радость, - столичные трагики.

Гамлет. Почему они странствуют? Оставаться на месте было для них выгодней в обоих отношениях: и для славы и в смысле дохода.

Розенкранц. Я думаю, что запрещение им играть в столице явилось результатом последней новинки {127}.

Гамлет. Они пользуются такой же репутацией, какой пользовались, когда я был в столице? Такой же у них успех?

Розенкранц. Нет, далеко не такой.

Гамлет. Каким же это образом? Разве они стали ржаветь?