Трагедия о Гамлете, принце датском

Гамлет. Я слышал, как однажды ты читал мне монолог, который никогда не исполнялся на сцене. А если и исполнялся, то не больше одного раза. Ибо пьеса, помнится, не понравилась толпе. Для обычных зрителей она явилась икрой {141}. Но это была, - как воспринял я и другие, чьи суждения в таких делах стоили больше моего, - прекрасная пьеса, с действием, хорошо распределенным по сценам, и написанная со скоростью и уменьем. Помню, говорили, что стихам не хватало острой приправы, чтобы придать им вкус, как не было и ничего такого в оборотах речи, что позволило бы обвинить автора в аффектации; называли это честным методом, столь же здоровым, сколь и приятным, в значительно большей степени красивым, чем изысканным. Я больше всего любил в этой пьесе один монолог: это рассказ Энея {142} Дидоне, в особенности то место, где он говорит о гибели Приама. Если он у вас в памяти, начните с этой вот строчки... Дайте вспомнить, дайте вспомнить...

"Свирепый Пирр {143}, подобно гирканскому зверю... {144}" Это не так... Это начинается с Пирра...

"Свирепый Пирр, чьи черные доспехи, черные, как его намерения, напоминали ночь, когда он лежал внутри зловещего коня, теперь раскрасил эту ужасную черную внешность еще более мрачным геральдическим цветом: с ног до головы теперь он весь багровый {145}, чудовищно разрисованный кровью отцов, матерей, дочерей, сыновей, спекшихся в огне пылающих улиц, озаряющих жестоким и проклятым светом убийство своих владык {146}. Опаленный гневом и огнем, покрытый с ног до головы запекшейся кровью, глазами, подобными карбункулам, адский Пирр ищет древнего старца Приама". Ну, теперь продолжайте.

Полоний. Ей-богу, милорд, хорошо прочитано, с хорошими интонациями и хорошим чувством меры.

Первый актер. "И вот он находит его, тщетно пытающегося разить греков; его древний меч, непокорный его руке, бессильно падает, сопротивляясь приказанию. Имея перед собой неравного противника, Пирр устремляется на Приама. В бешенстве широко замахивается. Но от одного лишь ветра, поднятого его губительным мечом, падает обессиленный старик. Тогда лишившийся чувства Илион, как бы под этим ударом, склоняется пылающей главой к своему подножью и ужасным грохотом оглушает Пирра. Взгляните! Его меч, опускавшийся на белую, как молоко, голову почтенного Приама, казалось застрял в воздухе. Так, подобно злодею, изображенному на картине, стоял Пирр и, словно безучастный к собственному намерению и цели, бездействовал. Но как часто бывает перед бурей - молчанье в небесах, тучи стоят неподвижно, безмолвны дерзкие ветры и земля внизу, как смерть, притихла, и вдруг ужасный гром раскалывает небо; так, после передышки, Пирр, побуждаемый местью, снова принимается за дело. Молоты циклопов ударяли по доспехам Марса, выковывая их и придавая им вечную крепость, с меньшей жесткостью, чем пал окровавленный меч Пирра на Приама. Стыдись, стыдись, распутница Фортуна! Боги, общим собором отнимите у нее власть. Сломайте все спицы и обод ее колеса и швырните круглую ступицу с небесной горы в преисподнюю!".

Полоний. Это слишком длинно.

Гамлет. Пошлем в цирюльню вместе с вашей бородой. Прошу тебя, продолжай. Ему нравятся только джиги и непристойные рассказы, все остальное нагоняет на него сон. Продолжай. Перейди к Гекубе.

Первый актер. "Но кто же, о, кто видел опозоренную царицу... {147}"

Гамлет. "Опозоренную царицу"?

Полоний. Это хорошо... "Опозоренная царица" - хорошо.

Первый актер. "Как металась она, босая, угрожая пламени слепящим ей глаза потоком слез. Голова ее, на которой некогда возлежала диадема, повязана тряпкой; ее сухой, изнуренный деторождением стан {148}, вместо платья, закутан в одеяло, схваченное в минуту тревоги и страха. Тот, кто увидел бы это, ядовитым языком произносил бы изменнические речи против власти Фортуны... Но если бы узрели ее сами боги, когда она увидела, как злобно развлекался Пирр, разрезая своим мечом на мелкие куски тело ее мужа, внезапный взрыв ее вопля, - если только могут их трогать явления смертной жизни! - увлажнил бы горящие очи небес {149} и вызвал бы сострадание у богов".

Полоний. Посмотрите, он изменился в лице и слезы выступили у него на глазах! Прошу тебя, довольно.

Гамлет. Хорошо. Скоро я попрошу тебя дочитать остальное. Мой добрый милорд, не последите ли вы за тем, чтобы актеров хорошо устроили? Слышите, пусть с ними хорошо обращаются, ибо они - воплощение и краткая летопись нашего времени {150}. Лучше иметь скверную эпитафию после смерти, чем их дурной отзыв при жизни.

Полоний. Милорд, я обойдусь с ними по заслугам.

Гамлет. Нет, черт возьми, любезнейший, гораздо лучше! Если обращаться с каждым по заслугам, кто избежит порки? Обращайтесь с ними сообразно вашим собственным понятиям о чести и достоинстве. Чем меньше у них заслуг, тем ценнее будет ваша щедрость. Проводите их.

Полоний. Пойдемте, господа.

Гамлет. Ступайте за ним, друзья. Завтра мы услышим пьесу {151}.

Уходит Полоний и все актеры, кроме Первого.

Вот что, старый друг. Сможете вы сыграть "Убийство Гонзаго"? {152}

Первый актер. Да, милорд.