Трагедия о Гамлете, принце датском

Розенкранц. Нет, они стараются с прежним усердием. Но появился, сэр, выводок детей, маленьких соколят, которые кричат высокими голосами и которым за это неистово аплодируют, они теперь в моде и так шумно нападают на обыкновенные театры {128}, как они их называют, что многие, носящие шпаги, боятся гусиных перьев и не осмеливаются ходить туда {129}.

Гамлет. Как, разве это дети? Кто их содержит? Как платят им? Или они будут заниматься своим ремеслом только до тех пор, пока у них есть голос для пения? Не скажут ли они впоследствии, когда вырастут и станут обычными актерами, - а это весьма вероятно, если у них не будет лучших средств к существованию, - что авторы пьес причиняют им зло, натравливая их на взрослых актеров, какими они сами будут впоследствии.

Розенкранц. Сказать правду, тут с обеих сторон было много шума. Люди нашей страны не считают грехом натравливать их друг на друга. Одно время публика не платила денег, чтобы смотреть пьесу, если в этой полемике автор и актеры не доходили до драки.

Гамлет. Неужели?

Гильденстерн. О, тут здорово ломали головы!

Гамлет. Что ж, мальчики одолевают?

Розенкранц. Да, одолевают, милорд, в том числе и Геркулеса с его ношей {130}.

Гамлет. Это не удивительно. Ибо мой дядя стал королем Дании, и те, кто строил ему гримасы, когда жив был мой отец, теперь платят двадцать, сорок, пятьдесят, сто дукатов за его портрет в миниатюре. Черт возьми, тут есть что-то сверхъестественное; если бы только философии удалось это выяснить!

Трубы за сценой.

Гильденстерн. Вот актеры.

Гамлет. Господа, добро пожаловать в Эльсинор! Ну, давайте же руки. Внешние признаки радушия - светскость и изысканная любезность. Разрешите обращаться с вами таким вот образом: иначе мое отношение с актерами, которое, уверяю вас, скажется и на моем обхождении с ними, выльется в более радушный прием, чем тот, который я оказал вам. Добро пожаловать. Но мой дядя-отец и тетка-мать ошибаются.

Гильденстерн. В чем, дорогой принц?

Гамлет. Я безумен только при норд-норд-весте. Когда дует южный ветер, я умею отличать сокола от цапли {131}.

Входит Полоний.

Полоний. Приветствую вас, господа.

Гамлет. Слушайте, Гильденстерн. И вы тоже. На каждое ухо по слушателю. Этот большой ребенок, которого вы там видите, еще не вышел из пеленок.

Розенкранц. Возможно, он к ним вторично вернулся, ибо, как говорят, Ларик - вдвойне дитя.

Гамлет. Предсказываю, что он пришел, чтобы сообщить мне об актерах. Вот увидите. (Громко.) Вы правы, сэр. В понедельник утром. Так это в действительности и было.

Полоний. Милорд, могу сообщить вам новость.

Гамлет. Милорд, могу сообщить вам новость. Когда Росций {132} был актером в Риме...

Полоний. Сюда приехали актеры, милорд.

Гамлет. Вздор! Вздор!

Полоний. Честное слово...

Гамлет. "И каждый актер ехал на своем осле... {133}"

Полоний. Лучшие в мире актеры для трагедии, комедии, исторических пьес, пасторали, пьес пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагико-комико-историко-пасторальных, для пьес с соблюдением единств и для драматических поэм, не ограниченных правилами. Для них и Сенека не слишком мрачен, и Плавт не слишком легкомысленен. Как при исполнении написанных ролей, так и в импровизации они не имеют равных.

Гамлет. О Иеффай, судья израильский {134}, какое у тебя было сокровище!

Полоний. Какое же было у него сокровище, милорд?

Гамлет. Да как же -

Одна прекрасная дочь, единственная,

Которую он очень любил {135}.

Полоний (в сторону). Все о моей дочери.

Гамлет. Разве я не прав, старый Иеффай?

Полоний. Раз вы называете меня Иеффаем, милорд, то действительно у меня есть дочь, которую я очень люблю.

Гамлет. Нет, это из того не следует.

Полоний. Что же следует, милорд?

Гамлет. Да как же -

Как было суждено, об этом знает только бог.

А затем, как вы знаете, -

Случилось так, как и следовало ожидать...

Первый куплет этой благочестивой песенки {136} доскажет вам остальное. Но, смотрите, вот близится мое развлечение {137}.

Входят актеры {138}.

Добро пожаловать, господа, добро пожаловать. Я рад видеть вас здоровыми. Привет вам, добрые друзья. Ах, мой старый друг! Да ну, лицо твое украсилось бородой с тех пор, как я видел тебя в последний раз! Ты приехал, чтобы в Дании смеяться надо мной в бороду? Как, сударыня, молодая госпожа моя! Клянусь владычицей небесной, с тех пор как мы виделись в последний раз, вы на целый каблук {139} приблизились к небу. Молитесь богу, чтобы ваш голос не стал бы надтреснутым, как негодная к обращению золотая монета {140}. Господа, вам всем привет. Мы сейчас примемся за дело, что попадется нам на глаза. Мы сейчас послушаем монолог. Ну, покажите нам ваше мастерство. Ну, какой-нибудь страстный монолог.

Первый актер. Какой монолог, милорд?