Трагедия о Гамлете, принце датском

Гамлет. Вы сыграете его завтра вечером. Смогли бы вы, если понадобится, выучить монолог стихов в двенадцать - шестнадцать, который я напишу и включу в пьесу, - не правда ли?

Первый актер. Да, милорд.

Гамлет. Отлично. Ну, ступайте за тем лордом. Да смотрите, не издевайтесь над ним.

Первый актер уходит.

Дорогие мои друзья, я расстаюсь с вами до вечера. Добро пожаловать в Эльсинор.

Розенкранц. Добрый милорд!

Гамлет. Да, добро пожаловать, идите с богом!

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Теперь я один. Какой же я негодяй и низкий раб! Не чудовищно ли, что этот актер в вымысле, в мечте о страсти смог настолько подчинить душу собственному воображению, что под воздействием души осунулось его лицо, слезы выступили на глазах, безумие появилось в его облике, голос стал надломленным и все его поведение {153} стало соответствовать образам, созданным его воображением! И все это из-за ничего! Из-за Гекубы! Что ему Гекуба и что он Гекубе, чтобы плакать о ней? Что сделал бы он, если бы у него была такая же причина и такой же повод к страсти, как у меня? Он затопил бы сцену слезами, растерзал бы страшным монологом слух толпы, свел бы с ума виновных, ужаснул бы невинных, смутил бы неведущих, изумил бы слух и зрение. А я, тупое {154} и из нечистого металла сделанное ничтожество, томлюсь, как мечтатель, бесплодный в своем деле, и не могу ничего сказать в свое оправдание; не умею заступиться за короля, чьи владения и драгоценная жизнь были так подло похищены!" Разве я трус? Кому угодно назвать меня подлецом? Ударить по голове? Вырвать у меня бороду и дунуть мне ее в лицо? Дернуть меня за нос? Назвать меня лжецом и вбить мне это слово в самые легкие? Кто хочет это сделать? Ха! Черт возьми, я бы это проглотил. Ибо тут может быть только одно объяснение - у меня голубиная печень {155} и не хватает желчи, чтобы почувствовать горечь угнетения. Иначе я бы уже давно откормил всех коршунов поднебесья потрохами этого раба. Кровавый, блудливый негодяй! Не знающий угрызений совести, предательский, сластолюбивый, противоестественный негодяй! О, месть! Ах, какой же я осел! Как прекрасно, не правда ли, что я, сын убитого любимого отца, побуждаемый к мести раем и адом, облегчаю сердце словами, как проститутка, и начинаю ругаться, как шлюха, как судомойка! Фу, гадко! Фу! За дело, мозг мой! Гм... Я слышал, что виновные, находясь на спектакле, бывали настолько потрясены до глубины души искусством игры, что тут же признавались в своих злодеяниях {156}. Ибо убийство, хотя и нет у него языка, заговорит чудодейственным образом. Я поручу этим актерам сыграть перед моим дядей что-нибудь вроде убийства моего отца. Я буду следить за выражением его лица. Я исследую его {157}, пока не доберусь до живого места. Если он хотя бы вздрогнет, я буду знать, что мне делать. Быть может, тот призрак, который я видел, - дьявол. Ведь дьявол властен принимать приятный облик. Да и возможно, пользуясь моей слабостью и меланхолией, - ведь он обладает большой властью над такими душами, - что он обманывает меня, чтобы погубить мою душу. Я найду основание более надежное, чем это. Пьеса - вот на что я поймаю совесть короля. (Уходит.)

Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн, свита.

Король. Неужели вы не можете окольными вопросами выведать у него, почему он притворяется расстроенным, так резко нарушая свои мирные дни буйным и опасным безумием?

Розенкранц. Он сознается, что чувствует себя душевно расстроенным, но в чем причина - ни за что не хочет сказать.

Гильденстерн. Мы не находим, чтобы он легко поддавался исследованию; в хитром безумии он замыкается в себе каждый раз, когда мы стремимся привести его хоть к какому-нибудь признанию в том, что с ним действительно происходит.

Королева. Он хорошо вас принял?

Розенкранц. Как настоящий джентльмен.

Гильденстерн. Но заставляя себя быть любезным.

Розенкранц. Он сам был скуп на вопросы, но охотно отвечал на наши.

Королева. Вы же пробовали привлечь его к каким-нибудь развлечениям?

Розенкранц. Господа, случилось так, что мы обогнали на пути актеров. Мы рассказали ему о них, и в нем проявилось нечто вроде радости, когда он услыхал об этом. Актеры уже в замке, и, как я полагаю, они уже получили приказ сегодня вечером играть перед ним.

Полоний. Это правда. И он мне сказал, чтобы я просил ваши величества послушать и посмотреть пьесу.

Король, От всего сердца. Я очень рад, что он так настроен. Добрые господа, продолжайте и дальше поощрять его и направляйте его к таким развлечениям.

Розенкранц. Мы это исполним, милорд.

Уходят Розенкранц и Гильденстерн.

Король. Милая Гертруда, вы также нас оставьте. Ибо мы тайно послали за Гамлетом, чтобы он как бы случайно встретился здесь с Офелией. Ее отец и я, законные шпионы, спрячемся так, чтобы мы все увидели, хотя нас не будет видно, чтобы по их встрече определенно судить и по его поведению узнать, муки ли это любви или нечто другое, что заставляет его так страдать.