Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

«Да, есть в том польза, когда алтарь и престол союзны, но не взаимная польза есть первое основание союза их, а самостоятельная истина, поддерживающая тот и другой. Благо и благословение царю покровителю алтаря; но не боится алтарь падения и без сего покровительства. Прав священник, проповедующий почтение царю, но не по праву взаимности, а по чистой обязанности, если бы то случилось и без надежды взаимности… Константин Великий пришел к алтарю Христову, когда сей уже стоял на пространстве Азии, Европы и Африки: пришел не для того, чтобы поддержать оный своей мощью, но для того, чтобы со всем своим величеством повергнуться перед его Святыней. Живый на небесах рано посмеялся тем, которые поздно вздумали унизить Его божественную религию до зависимости от человеческих пособий. Чтобы сделать смешным их мудрование, Он три века медлил призывать мудрого царя к алтарю Христову, а между тем со дня на день восставали на разрушение алтаря сего: царь, народы, мудрецы, сила, искусство, корысть, хитрость, ярость. Что же, наконец? Все сие исчезло, а Церковь Христова стоит не потому, что поддерживается человеческой силой…» (Скворцов В.М. Церковный совет и государственный разум. СПб., 1912. С. 26).

Можно привести и другие доводы, но мы слишком хорошо знаем, что с таким «аргументом», как страх, бесполезно бороться с помощью исторических и канонических рассуждений. Мы знаем, что, к сожалению, многие в Русской церкви думали так же, как архиепископ Иоанн, но, скорбя об этом, отнюдь не считаем, что это ставило их вне Церкви. Но мы также твердо знаем, что так думали не все в Русской церкви, а в 1927 г. было немало также и епископов, которые думали не так, как митрополит Сергий. И на это их церковное право занимать другую позицию, на их положение как самостоятельных церковных иерархов, как раз и покушался митрополит Сергий, нарушая все канонические и нравственные нормы.

Главным оправданием в глазах самого Сергия был аргумент «бюрократический», изложенный им в послании от 18/31 декабря 1927 года:

«Господь возложил на нас великое и чрезвычайно ответственное дело править кораблем нашей Церкви в такое время, когда расстройство церковных дел дошло, казалось, до последнего предела и церковный корабль почти не имел управления. Центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь по слухам знали о центре. Были епархии и даже приходы, которые, блуждая на ощупь, среди неосведомленности, жили отдельной жизнью и часто не знали, за кем идти, чтобы сохранить православие. Какая благоприятная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов и всяких пагубных заблуждений. Какое обширное поле для всякого самочиния…»

Великую боль вызывает такое состояние Церкви, когда ее пастыри – епископы и священники, без распоряжений из «центра» не знают, как «сохранить православие»; которые так легко, оставшись без начальства, становятся жертвами «басен», «обманов» и «заблуждений». Как бы сильно ни преувеличивал митрополит Сергий эту «беспомощность пастырей», в его словах, безусловно, была доля правды. Об эту беспомощность в значительной мере разбился великий патриарший замысел, выраженный в Указе 7/20 ноября 1920 г.; в этой беспомощности – корень многих бед Русской церкви.