Трагический эксперимент. Книга 3

Вообще любая революция происходит, разумеется, стихийно, иначе это не революция. И мне неизвестна ни одна революция, которую кто-то сумел спланировать, подготовить и так далее. Классик этого дела Огюст Бланки (отсюда и бланкизм) всё планировал идеально, и всё заканчивалось одинаково — он оказывался в тюрьме, и ничего такого не происходило. Всегда это происходит внезапно и стихийно. Исключения, во всяком случае мне, неизвестны.

И то, что произошло в феврале… Мы опять же говорим в таком контексте, что была некая тяга к свободе, совершилась революция — и настало время для демократических преобразований, которые были прерваны Октябрём. Вообще-то, всё произошло не совсем так, с моей точки зрения. Случился вообще бунт солдатский. Это главное, что произошло. Не выступления рабочих, а солдатский бунт. И солдаты, убив предварительно некоторых своих офицеров, они в ужасе от того, что вообще они сделали, в страхе пришли к Государственной думе. Дума получила власть просто из рук взбунтовавшихся солдат, легитимизировав тем самым произошедшее и переведя это в такую форму революции. Поэтому, когда говорят, что люди делают свою историю сами — это так. Но это идёт совсем неожиданными путями.

И если мы посмотрим на то, какие претензии прежде всего предъявляла либеральная оппозиция, которая была гласная и имела возможность высказываться в Думе, власти, то это то, что власть неэффективно ведёт войну. Это главная претензия. И если мы посмотрим на начало, так сказать, штурма — “штурмовой сигнал” Милюкова 1 ноября 2016 года, “Глупость или измена?”, — то речь идёт о том, что власть плохо ведёт войну, немецкое засилье, какие-то “шпионы” и прочее. Полная, конечно, ахинея, которая не имела ничего общего с реальностью.

3 ноября Василий Маклаков — самый правый из кадетов — продолжает атаку на власть, и он говорит: “Мира вничью мы не простим никому. Вы слышите? Никому! Вместе наша жизнь невозможна”, — и так далее. Слухи о сепаратном мире, так? Более того, законник Василий Алексеевич Маклаков становится де-факто юрисконсультом при убийцах Распутина. Он их консультировал, как вообще всё это сделать, как избежать [наказания]. Что было в головах вообще у этой самой части элиты? Феликс Юсупов пришёл к Маклакову, услышав о его речи в Думе, и попросил связать его с людьми, которые могут вообще убить Распутина. Он считал, что если человек говорит в Думе какие-то речи, то, наверное, он связан вообще с убийцами, террористами и так далее.

Это не анекдот. Это, так сказать, документы. Я читал эти самые воспоминания Маклакова в Гуверовском архиве, где он говорит, что юридически был соучастником. Но он сказал: “Если вы хотите делать что-то, делайте сами”. И посоветовал, как избежать ответственности. Было что-то в головах людей в это время, даже вполне грамотных, хорошо настроенных, я бы сказал так, позитивно настроенных. И на этом фоне и случается, повторяю ещё раз, солдатский бунт. Образуется в это самое время правительство, состоящее, конечно, из блестящих интеллектуалов, которые не имели никакого понятия, как государством управлять. Первая реакция Милюкова на нового премьера князя Георгия Львова, главу Земского союза, считавшегося деловым человеком и так далее: “Шляпа”. Вот первый вывод Милюкова. <…>

Итак, почему был бунт? Потому что люди были недовольны прежде всего теми проблемами, которые были вызваны войной, и самой войной как таковой. Что делает правительство? Оно заявляет: “Мы будем вести войну до победного конца”. Так? Это абсолютно разнонаправленное движение и совершенно различное понимание. Почему не провели выборы в Учредительное собрание? Ну, это, в общем, достаточно хорошо известно. Потому что боялись — боялись того, что изберут крайних радикалов в это собрание. Так и произошло в результате. И сколько бились над этим избирательным законом, какой он должен быть. Есть замечательные опубликованные источники, полемика вечная того же Маклакова, консерватора либерального, и Марка Вишняка, секретаря Учредительного собрания, о том, какой должен быть объём, так сказать, этих избирательных прав и что вообще произойдёт. Ну, произошло то, что и должно было произойти.