Трагический рейс

Вот уже пять дней, как мы пробыли здесь. Пора трогаться в путь. Рыбачья лодка буксирует нас в проливе, наш друг Саад стоит за штурвалом «Синга Бетины». Кажется, ничто не может доставить ему большего удовольствия. В качестве подарка к отъезду он принес нам исключительно уродливую обезьянку, заросшую волосами до самых глаз. У этого создания неимоверно жалкий вид, и оно издает пронзительный визг от страха и печали. Я очень люблю обезьян, и на протяжении 15 лет у нас перебывала целая их стая, но эта мне решительно не нравится. Разумеется, отказаться от подарка крайне неучтиво, и мы только улыбаемся и повторяем: «Теримах кази боньяк!» («Большое спасибо!») Про себя же думаем, что на одном из тысячи островов Индонезии, безусловно, найдется пристанище для обезьянки, выброшенной морем на берег.

Покинуть Тамбелан не легче, чем подойти к нему. Рассчитавшись с капитаном буксира (который отказался от денег и даже от нескольких галлонов горючего, но сгорает от желания получить метр, только один метр нейлонового троса), отдаем швартовый конец. И тут мы обнаруживаем, что поднялся юго-западный ветер, который, если можно так сказать, заставляет нас идти круче к себе между Тамбеланом и Батонгом. Мы терпеливо меняем галсы, как вдруг наталкиваемся на противное приливо-отливное течение. Полчаса стоим на месте с надутыми парусами и натянутыми шкотами, но не продвигаемся ни на пядь. А за кормой виден наш след, как если бы мы были огибающим мыс Горн клиппером, которому только-только справиться с противным ветром. Такой ход невыгоден, и вечером мы бросаем якорь меньше чем в миле от места отплытия. На этот короткий путь, который мы проделали, добросовестно виляя рулем, ушло больше шести часов.

Следующий день тоже не приносит удачи: опять нет ветра, и мы тащимся девять часов, чтобы покрыть шесть миль до последнего мыса на южной оконечности Тамбелана. Он называется Танжунг-Манди-Анжен, что означает «Мыс ветряного котла». Это очень подходящее название. Как только мы проходим мыс, начинает дуть свежий бриз и «Синга Бетина» дает ход. Стоит невыносимая жара; даже держась круто к ветру, мы не ощущаем никакой прохлады.

Ночью мы обогнули большой остров, лежащий на нашем пути, — Токонг-Менжиранг. Он походит на скелет доисторического чудовища, позвоночный столб которого поднялся высоко над водой, а череп, поросший джунглями, лежит на поверхности моря. Впереди на протяжении 180 миль до Кариматы — открытое море. Я гордо показываю Жозе наше положение на карте.

— Ты можешь немного отдохнуть, моя львица. Судно само держит курс, небо чистое, и ночь принадлежит нам. Можно хоть разок поспать спокойно.

— А это что? — спрашивает она, показывая на маленькую точку на карте.

— Скала Роджер — камешек, который находится в 12 милях с правого борта. Его даже не видно!

Мы не спешим занять койки и прохлаждаемся на палубе, наслаждаясь безмятежным плаванием. Резиновый амортизатор привязан к ручке штурвала, и «Синга Бетина» оставляет за кормой совершенно прямую струю, освещенную луной. Мы грезим наяву, как вдруг невыразимая какофония, дикий вой заставляют нас подскочить. Сердце бешено колотится. Еще не поняв, что случилось, я отдаю резиновый амортизатор и до отказа перекладываю штурвал на левый борт, чтобы поскорее уйти от этого гвалта. В 20 метрах от нас, как корпус оцепеневшего от заклятия Летучего Голландца, торчит маленькая скала высотой три-четыре метра. Она стремительно уходит назад, а тучи разъяренных птиц вихрем кружатся над мачтой, как гуси с затонувшего Капитолия, и гневно протестуют по поводу нашего вторжения. Спасибо вам, пернатые друзья! Но я не пойму, как мы продрейфовали 12 миль против ветра всего за два часа. И тем не менее это была скала Роджер, хотя в тот момент я не мог этому поверить. Днем проложил два пеленга, один на самую высокую вершину Тамбелана, другой на силуэт отдаленного острова Педжантан, голубую дымку на западе. Накануне наш путь пролегал прямо, севернее этой естественной вехи. Гидрография морских течений в этом районе таит немало сюрпризов.

7 Экватор и другие места