Трагический рейс

Немного дальше мы обнаруживаем маленький кампонг. Разумеется, здесь нет никакой скученности, так как места достаточно, чтобы не стеснять соседей. Тропинка описывает круг вдоль глубокой выемки береговой линии. Стены хижин плетенные, а крыши покрыты соломой. Они стоят посередине хорошо ухоженных садиков, переполненных цветами. Даже самые бедные индонезийцы горячо любят цветы! Я убеждался в этом повсюду, где проезжал. Покупаем яйца у толстой веселой китаянки, а наша обезьянка, избавившись от морских страхов, тем временем с визгом охотится за цыплятами. С трудом поймав ее, мы на обратном пути пытаемся уговорить проказницу остаться в джунглях. Но это оказывается трудным делом. Обезьянка следует за нами по пятам маленькой коричневой волосатой тенью. Пробую отнести ее в кустарниковые заросли и оставить там. Соскальзываю вниз на ягодицах по глинистому склону, на который с трудом взобрался, и убеждаюсь, что обезьянка прибежала к Жозе и уцепилась за нее раньше, чем я отыскал тропинку. Мы потратили добрый час на разные ухищрения и уже начинаем рвать на себе волосы от отчаяния, как вдруг все разрешилось само собой. Мы пришли в одно место, где джунгли были расчищены под плантации кокосовых пальм. На каждом дереве сидела группа обезьян, лихорадочно срывавших орехи и сбрасывавших их на землю, где счастливым хозяевам оставалось только собирать их. На пальмах собралось больше 100 макак, работавших с большим усердием и шумно болтавших. Пока я раздумывал, что нам делать, наша обезьянка с радостным визгом покинула нас и устремилась по длинному стволу на вершину одной из пальм, где толстый самец, видимо бригадир, наблюдал за работой остальных. За несколько минут ее приняли в бригаду. Она получила свой табельный номерок, и мы были позабыты вместе со всеми тяготами матросской жизни. Поистине благополучный конец, с которым мы себя и поздравили!

На следующий день делаю новую рею из нескольких крепко связанных стволов бамбука, так как старая превратилась в труху, изъеденная насекомыми, похожими на муравьев (это были не термиты, но они тем не менее успели превратить в опилки самое твердое дерево). На суше мы обнаруживаем озерко, окруженное высокими деревьями. Оно заполнило впадину в скалистых породах. Этот прохладный, спокойный водоем очарователен, подлинный дар небес! Мы соскребаем соль с нашей загорелой кожи, и, пока Жозе, в своем саронге более похожая на малайку, чем местные женщины, затевает огромную стирку, я наполняю бочонки водой. Этот идиллический день заканчивается посещением наших соседей по якорной стоянке. Хозяин шлюпа с копрой, молодой и умный человек, — страстный моряк. Состояние его судна заставило нас покраснеть от стыда. Шлюп блестел как новая монета, палуба ослепляла своей белизной, мачта и каюта из распиленного бамбука сияли лаком. «Синга Бетина» рядом со шлюпом выглядела трамповым угольщиком с британского побережья. Наш хозяин с гордостью демонстрирует свои навигационные пособия: в длинной бамбуковой трубке заключены две карты, полностью покрывающие Индонезию в микроскопическом масштабе. И это все! Он восхищается нашим большим компасом, но боюсь, что за этим восхищением скрывается презрение. Ему компас представляется дорогой безделушкой, в которой он не испытывает никакой нужды, покрывая 1200 миль до Калимантана или Явы. Наделенные каким-то чудесным инстинктом, индонезийские мореходы правильно находили пути в океане, добирались до Австралии и Китая и открыли Мадагаскар задолго до прибытия туда европейцев.

Наше отплытие из Кариматы не обошлось без волнений. Течение выносит нас из бухты. У ветерка хватает дыхания только на то, чтобы погасить спичку, и мы забавляемся, соревнуясь в гонке с совсем новым судном, которое строилось на наших глазах и впервые спущено на воду. Огибаем рифы у входа в бухту на расстоянии нескольких метров от них, как вдруг поднимается бриз, за полчаса ветер средней силы сменяет почти полный штиль. Хотя Каримата, как всегда, задрапирована в свой облачный плащ, солнце сияет, и мы ликуем, стремительно прорываясь бакштагом в узкий пролив между Серуту и главным островом. Об этом уголке лоции дают сквозь зубы какие-то грозные предостережения относительно морских приливов, течений, водоворотов и неясные сведения по гидрографии. Но мы бежим в брызгах волн, гордые, как петухи, до тех пор, пока в виду опасной юго-западной оконечности Кариматы, где скалистые отмели тянутся на несколько миль в открытое море, новая рея, прекрасное творение моего искусства, неожиданно ломается на две части в месте крепления к ней фала. И парусность уменьшается, причем гораздо эффективнее, чем мне это удается делать. Парусина правильно складывается вдоль рей между топенантами.