Treasury's War: The Unleashing of a New Era of Financial Warfare

Когда мы работали над расширением этой инициативы, я всегда хранил свой первоначальный эскиз, сложенный в небольшую стопку блокнотов, в кармане рубашки. Со временем он становился все более мятым и потрепанным, но я все равно хранил его. Идеи, заложенные в будущую работу, впервые возникли на этом листе бумаги.

Перед уходом из Министерства финансов в Белый дом в 2005 году я подумывал о том, чтобы превратить эту схему в памятку для министра Сноу - своего рода дорожную карту. Я не стал этого делать, отчасти из уважения к Стюарту Леви, который теперь руководил Управлением по борьбе с терроризмом и финансовой разведке в Казначействе. Кроме того, я знал, что, занимая новую должность в аппарате Совета национальной безопасности, я вполне мог помочь Леви и Казначейству направить их усилия в нужное русло. Новая парадигма уже была в действии. Меморандум, который я когда-то составил для министра Сноу, я напишу позже в том же году для президента Буша.

Казначейство было воскрешено. С новым Управлением по борьбе с терроризмом и финансовой разведке оно теперь могло начать в полной мере использовать парадигму, заложенную в кампании по финансированию терроризма, для атаки на нелегальные и вражеские финансовые сети, представляющие интерес. Теперь в правительстве США имелся постоянный адрес для ведения тотальной финансовой войны.

 

Часть 3.

Глава 9.

Казначейство нацелило свой финансовый прицел на самое опасное из государств-изгоев: Северная Корея. Режим в Пхеньяне был виновен практически во всех видах незаконной деятельности, которые мы хотели, чтобы международная финансовая система отвергла. Чтобы генерировать средства, династия Кимов стала квинтэссенцией преступного государства. Чтобы получить доступ к этим средствам и переместить их, она полагалась на доступ к международной финансовой системе. В этом заключалась ее уязвимость. Оставалось только определить, как ее использовать.

В начале 2003 года, занимаясь поиском уязвимых "плохих" банков, мы обратили внимание на небольшой банк в Макао, который содействовал целому ряду незаконных финансовых операций, включая сделки для северокорейского режима. Я поручил аналитику Казначейства из разведывательного сообщества подготовить подробный обзор связей Северной Кореи с международными финансами на основе лучших разведданных и информации из открытых источников. Через несколько недель она вернулась ко мне с картой финансовых связей Северной Кореи. Как только я расправил большую карту финансовой инфраструктуры Северной Кореи, я понял, что она станет картой наших финансовых сражений.

На карте, показывающей банки, наиболее тесно связанные с Северной Кореей, и страны, в которых Северная Корея имеет значительные финансовые связи, указывается национальное происхождение с помощью флагов рядом с каждым банком и учреждением. Как и следовало ожидать, на карте преобладали китайские флаги и связи. Тем не менее я был удивлен, увидев, что даже такое изолированное государство-изгой, как Северная Корея, поддерживает значительные связи с крупными банками. Для ведения бизнеса за рубежом Северная Корея использовала подставные компании и банки в таких местах, как Вена, Россия, Сингапур, Гонконг, Пекин и Макао. Это означало, что у нее были международные финансовые связи, которые мы могли использовать в своих целях. С этим пониманием началась наша стратегия по поиску финансовой "ахиллесовой пяты" Пхеньяна.

Экономика Северной Кореи уже была изначально уязвима для нового вида финансового давления, которое мы применяли. Со времен Корейской войны международное сообщество, возглавляемое Соединенными Штатами и их союзниками, изолировало Северную Корею классическими торговыми санкциями, вводимыми государством. Между Северной Кореей и остальным миром практически не было торговли и коммерческой деятельности. Санкции блокировали импорт Северной Кореей предметов роскоши и иностранной валюты, направляя торговлю в определенные и жестко контролируемые экономические зоны вдоль южнокорейской и китайской границ. Китай был важнейшей экономической опорой Северной Кореи и служил ее главным торговым звеном, а Китай извлекал выгоду из доступа к северокорейским шахтам и влияния на Пхеньян, которое давали ему эти экономические отношения.

В 1990-х и начале 2000-х годов экономика Северной Кореи была доведена до состояния глубокой нищеты, а законная экономическая деятельность изнутри практически не велась. Несмотря на кратковременное потепление отношений в конце 1990-х годов между Северной и Южной Кореей и Соединенными Штатами, Северная Корея оставалась изолированной от мирового рынка, имея торговый дефицит более 1 миллиарда долларов в год. Этот дисбаланс в сочетании с нехваткой иностранной валюты в Северной Корее привел к дальнейшей изоляции хрупкой экономики страны и замедлению ее экономического роста. Циклы опустошительного голода нанесли серьезный урон. Однако даже в то время, когда северокорейский народ продолжал умирать от голода, режим и военные оставались сытыми и обеспеченными.