Треска. Биография рыбы, которая изменила мир

Возникает вопрос: будут ли в скором времени истощены канадские рыбные угодья, если масштабы добычи значительно увеличатся, и разумно ли вкладывать большие средства в их развитие?

…Что касается таких видов, как треска, макрель, сельдь и т. д., главных наших морских рыб, на которых приходится большая часть нашего экспорта и которых обычно называют промысловыми рыбами, я полагаю – ни в коем случае не утверждая, что их охрана будет совсем бесполезной, – что невозможно не только исчерпать их ресурсы, но даже заметно сократить численность методами лова, используемыми сегодня, особенно если мы защищаем их в период нереста и намерены добывать их в местах кормежки. На протяжении последних трехсот лет промысел велся в заливе Святого Лаврентия и у побережья Приморских провинций, и, несмотря на вылов огромного количества рыбы, никаких признаков истощения ее запасов нет.

В своих выводах Жонкас также ссылался на Британскую королевскую комиссию, в которую входил Гексли: «Несмотря на огромное и постоянно растущее количество рыбы, добываемой у побережья Великобритании, английские рыболовные угодья не выказывают признаков истощения».

Но у Жонкаса для подобных утверждений имелся политический мотив. Он был убежден, что канадское правительство должно последовать примеру французского и оказать серьезную финансовую поддержку рыбной отрасли. За несколько десятилетий, прошедших с того момента, как французы начали использовать ярусные снасти, этот метод получил широкое распространение в канадских водах. Теперь Жонкас ратовал за применение жаберных сетей, поскольку они не требовали такого количества наживки, как ярусы. Он также указывал на то, что жаберные сети использует Норвегия, главный конкурент Канады на мировом рынке трески.

Жаберная сеть удерживается якорями чуть выше морского дна. Она немного напоминает сетку для бадминтона. Придонная рыба застревает в ней и, пытаясь протиснуться вперед, зацепляется жабрами. Расположение сетей обозначают буями, и рыбаку остается лишь ежедневно вытягивать сеть и извлекать из нее рыбу. Но иногда сети отрываются от якорей. Дрейфуя в океане, они продолжают ловить рыбу, пока не становятся такими тяжелыми, что опускаются на океанское дно, где их уловом питаются разные морские обитатели. Когда некоторую часть пойманной рыбы съедают, сеть снова всплывает и процесс повторяется, чему немало способствует тот факт, что в XX веке жаберная сеть стала практически невидимой, поскольку на смену пеньковой бечевке пришла леска – сперва из нейлона, а позже из моноволокна. Поскольку моноволокно практически не разрушается, такая «сеть-призрак», по оценкам специалистов, может самостоятельно ловить рыбу на протяжении пяти лет.

Жонкас жаловался, что шхуны длиной от шести до девяти метров, использовавшиеся для рыболовства в районе Гаспе и острова Принца Эдуарда, слишком малы для успешной конкуренции, и рекомендовал правительству помочь канадским рыбакам приобретать крупные суда с просторной палубой, чтобы обрабатывать рыбу на борту (впоследствии такое судно назовут «плавучей базой»).

Решение проблемы, о которой писал Жонкас, уже существовало. Еще в конце XVII века был изобретен паровой двигатель, а в середине XIX века вовсю строились пароходы, однако рыболовный флот не спешил воспользоваться этим новшеством. Но когда это наконец произошло, процесс добычи трески радикально изменился – впервые со времен открытия европейцами Северной Америки. Затем появилась еще одна идея: замораживать продукты. В совокупности эти две инновации изменили саму природу рыболовного промысла.

Любовь к наважьим молокам

МИСТЕР ЛЕОПОЛЬД БЛУМ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ЕЛ ВНУТРЕННИЕ ОРГАНЫ ЖИВОТНЫХ И ПТИЦ.

ОН ЛЮБИЛ ЖИРНЫЙ СУП ИЗ ГУСИНЫХ ПОТРОХОВ, ПУПКИ С ОРЕХАМИ, ЖАРЕНОЕ ФАРШИРОВАННОЕ СЕРДЦЕ, ПЕЧЕНКУ, ПОДЖАРЕННУЮ ЛОМТИКАМИ В СУХАРЯХ, ЖАРЕНЫЕ НАВАЖЬИ МОЛОКИ[16].

Джеймс Джойс. Улисс